ПУТЕШЕСТВИЕ
1
В детство давнее я еду в тарантасе
И скрипит мой обветшавший тарантас;
Тарантас при старой лошади ― Пегасе,
Стар и сам я, душу по миру растряс.
Проезжаю сто случайных деревенек,
Проезжаю десять разных городов,
Путь и вправду для лошадки тяжеленек, ―
Сколько в прошлом былей-небылей ― годов!..
Не пойму, во что тут пристальней вглядеться ―
И таращу свои зенки день-деньской:
То ли эта деревенька ― мое детство,
То ли этот чахлый дворик городской…
То ли эта вот старушка ― моя мама,
Что прошла с ведром знакомым за водой,
И проезжим улыбнулась как-то странно,
А вернулась в мое детство ― молодой.
Да и сам я, может, кучер, может, барин,
Может, выдумал себя и тарантас,
Может, нищим жду чего-то на базаре,
И торговки суетятся: «Бог подаст!..»
Я вернулся в город детства нищебродом
И никто меня в бродяге не узнал:
На лице моем, худом, грязнобородом,
Ходят жаром пугачевские глаза.
Не виню свою судьбу, не проклинаю,
Что с того, что не одет и не обут, ―
В кружку ржавую водицу наливаю,
Поминаю словом суетным судьбу…
2
Повстречался со своею давней мукой…
Что ж ты плачешь, моя первая любовь,
Вот и сам я ― позарос зеленой скукой,
А когда-то был, пожалуй, голубой…
Да и ты была когда-то голубою,
Да и ты была стыдлива и добра,
А теперь ты занимаешься любовью,
Словно пиво разливаешь из ведра.
А теперь ты раскосмаченная шлюха,
Да и шлюхи-то осталось ― бог ты мой…
Просто женщина увядшая, старуха,
На дороге поуставшая земной.
В этом городе торгашьем нас забыли,
Не нашлось для нас местечка на торгах…
Помнишь, Валюшка, с тобою мы бродили
На цветами изукрашенных лугах?..
Сто торговок, сто базарных проповедниц
И мясной, и овощной, и птичий ряд ―
Осуждают твою мертвенную бледность
И смакуют простодушный твой разврат…
3
Мать стоит с ведром знакомым у колодца,
Дай-ка, матушка, я воду изопью,
Ту, святую, что вовеки не прольется,
Ту, с которою судьбу перетерплю.
Дай-ка, матушка, умоюсь из ладоней,
Снова стану безалаберным юнцом, ―
И никто меня, бродягу, не прогонит,
Просветлею и душою и лицом.
Но не в кружке заблудившаяся льдинка
Загрубевшие ладони обожгла, ―
Обожгла меня упавшая слезинка,
Та, что матушка для сына сберегла…
4
Повстречались мне в дороге два цыгана,
Два цыгана ― клен кудрявый, лес густой,
Два цыгана пели песни окаянно,
Пели песни голосами с хрипотой.
Два цыгана ― два простора, две дороги,
Две тревоги, два озноба, два коня…
Ах ты, удали отвага босоногой, ―
Ты куда же гонишь в старости меня?..
На поляне столько песен, сколько глоток,
Столько глоток, сколько женщин и мужчин,
Не простых, а конокрадов и красоток ―
Сто солистов самых разных величин!..
Сто солистов, сто артистов, сто танцоров ―
Двести ног в горячей пляске, двести рук…
Ах как ранит мою душу каждый шорох,
Ах как ранит мою душу каждый звук!..
Сто артистов, сто крестов на том погосте,
Где былого даже песне не вернуть,
Где цыгане позабыли свои кости,
Оседлали высь и звезды ― в вечный путь!..
5
Можно с мертвыми бродить по перелеску,
Можно с мертвыми толкаться в суете,
Потому что каждый мертвый в твоем детстве
Пел, смеялся, на пороге ждал гостей…
Потому что каждый мертвый ― непоседа,
Лезет в душу, повторяет свой рассказ, ―
И грохочет по дорогам гулким бреда,
И везет живых и мертвых тарантас…
8 ― 17 декабря 1979