Твой бесприютный зов так трепетен и слаб,
Как будто бы тебя и не было на свете,
И не было твоих пушистых теплых лап,
И не было твоей необратимой смерти.
Дружок мой, ты стоял у мира на виду,
Как лучшее его ― Господнее ― творенье…
Казалось мне, что я взираю на звезду,
Я посылал судьбе свое благодаренье.
Но незаметно ты и вправду стал звездой…
Да будешь ты звездой, что не сулит мне муку,
Я больше не хочу, чтоб, став своей бедой,
Обрек ты и меня на долгую разлуку…
Звезда или же зверь, горящий изнутри, ―
Не знаю я, зачем ты оказался в нетях…
― Замри, ― я говорю, ― замри, замри, замри
Замри и будь живым еще тысячелетье…
Я никогда тебя забвенью не отдам,
Ничто, ничто святой приязни не нарушит…
И пусть за мною смерть ступает по пятам, ―
Нет права у нее бросать на ветер души.
6 марта 1987
Как будто бы тебя и не было на свете,
И не было твоих пушистых теплых лап,
И не было твоей необратимой смерти.
Дружок мой, ты стоял у мира на виду,
Как лучшее его ― Господнее ― творенье…
Казалось мне, что я взираю на звезду,
Я посылал судьбе свое благодаренье.
Но незаметно ты и вправду стал звездой…
Да будешь ты звездой, что не сулит мне муку,
Я больше не хочу, чтоб, став своей бедой,
Обрек ты и меня на долгую разлуку…
Звезда или же зверь, горящий изнутри, ―
Не знаю я, зачем ты оказался в нетях…
― Замри, ― я говорю, ― замри, замри, замри
Замри и будь живым еще тысячелетье…
Я никогда тебя забвенью не отдам,
Ничто, ничто святой приязни не нарушит…
И пусть за мною смерть ступает по пятам, ―
Нет права у нее бросать на ветер души.
6 марта 1987
