НЕ ПАМЯТЬ…
Как дни тревожит сон вчерашний,
Не память, ― зов, хмельней вина, ―
Зовет в поля, где комья пашни
Бьет в плуг, цепляясь, целина.
Рука гудит наследьем кровным ―
Сев разметать, в ладонь собрав,
Цеп над снопом обрушить; ровным
Размахом срезать роскошь трав.
Во мне вдруг вздрогнет доля деда,
Кто вел соху под барский бич…
И (клич сквозь ночь! ) я снова, где-то, ―
Всё тот же старый костромич.
И с солнцем тают (радуг льдины!)
Витражи стран, кулисы книг:
Идет, вдоль всей земли единый,
Русь, твой синеющий сошник!
Мужичья Русь! Там, вне заводов,
Без фабрик, ― обреченный край,
Где кроет бор под бурей сводов,
Где домовой прет спать в сарай, ―
Как ты в мечты стучишь огнивом?
Не память, ― зов, хмельней вина, ―
К стогам снегов, к весенним нивам,
Где с Волгой делит дол Двина!
30 сентября 1923
Как дни тревожит сон вчерашний,
Не память, ― зов, хмельней вина, ―
Зовет в поля, где комья пашни
Бьет в плуг, цепляясь, целина.
Рука гудит наследьем кровным ―
Сев разметать, в ладонь собрав,
Цеп над снопом обрушить; ровным
Размахом срезать роскошь трав.
Во мне вдруг вздрогнет доля деда,
Кто вел соху под барский бич…
И (клич сквозь ночь! ) я снова, где-то, ―
Всё тот же старый костромич.
И с солнцем тают (радуг льдины!)
Витражи стран, кулисы книг:
Идет, вдоль всей земли единый,
Русь, твой синеющий сошник!
Мужичья Русь! Там, вне заводов,
Без фабрик, ― обреченный край,
Где кроет бор под бурей сводов,
Где домовой прет спать в сарай, ―
Как ты в мечты стучишь огнивом?
Не память, ― зов, хмельней вина, ―
К стогам снегов, к весенним нивам,
Где с Волгой делит дол Двина!
30 сентября 1923
