Под землей, под слоем снега,
Верит сонное зерно,
Что весной воде, с разбега,
Разбудить поля дано;
Что рассветной песней птицы
Снова станут славить лес;
И, в ночной игре, зарницы
Раскрывать узор небес;
Что зеленых трав изгибы
Запах мяты разольют,
И, хвостом виляя, рыбы
Заколышут ближний пруд!
Спит зерно и грезит маем,
В мертвой мгле и в тишине…
Разве так же мы не знаем,
Что зима ведет к весне?
Так чего ж еще нам надо, ―
Если всех любовно ждет
Майских радостей награда
За тоску и белый гнет!
Как же может ночь печалить,
Будь она черна, долга,
Если утром нежно жалить
Должен алый луч снега.
Зерна верят. Будем верить
Златоцветным дням и мы!
И к чему бесплодно мерить
Сроки ночи и зимы?
Пусть во мраке, ― ты ли, я ли, ―
Но дождется кто-то дня:
Все мы видели, все знали
Шар свободного огня!
Трепет жизни, жажда воли
Им незримо в нас влита.
В миг конца не все равно ли
Май иль майская мечта!
16 января. 1918
Верит сонное зерно,
Что весной воде, с разбега,
Разбудить поля дано;
Что рассветной песней птицы
Снова станут славить лес;
И, в ночной игре, зарницы
Раскрывать узор небес;
Что зеленых трав изгибы
Запах мяты разольют,
И, хвостом виляя, рыбы
Заколышут ближний пруд!
Спит зерно и грезит маем,
В мертвой мгле и в тишине…
Разве так же мы не знаем,
Что зима ведет к весне?
Так чего ж еще нам надо, ―
Если всех любовно ждет
Майских радостей награда
За тоску и белый гнет!
Как же может ночь печалить,
Будь она черна, долга,
Если утром нежно жалить
Должен алый луч снега.
Зерна верят. Будем верить
Златоцветным дням и мы!
И к чему бесплодно мерить
Сроки ночи и зимы?
Пусть во мраке, ― ты ли, я ли, ―
Но дождется кто-то дня:
Все мы видели, все знали
Шар свободного огня!
Трепет жизни, жажда воли
Им незримо в нас влита.
В миг конца не все равно ли
Май иль майская мечта!
16 января. 1918
