Когда встречалось в детстве горе
Иль беспричинная печаль, ―
Все успокаивало море
И моря ласковая даль.
Нередко на скале прибрежной
Дни проводила я одна,
Внимала волнам и прилежно
Выглядывала тайны дна:
На водоросли любовалась,
Следила ярких рыб стада…
И все прозрачней мне казалась
До бесконечности вода.
И где-то в глубине бездонной
Я различала наконец
Весь сводчатый и стоколонный
Царя подводного дворец.
В блестящих залах из коралла,
Где жемчугов сверкает ряд,
Я, вся волнуясь, различала
Подводных дев горящий взгляд.
Они ко мне тянули руки,
Шептали что-то, в глубь маня, ―
Но замирали эти звуки,
Не достигая до меня.
И знала я, что там, глубоко,
Есть души, родственные мне;
И я была не одинока
Здесь, на палящей вышине!
Когда душе встречалось горе
Иль беспричинная печаль, ―
Все успокаивало море
И моря ласковая даль.
3 февраля 1902
Иль беспричинная печаль, ―
Все успокаивало море
И моря ласковая даль.
Нередко на скале прибрежной
Дни проводила я одна,
Внимала волнам и прилежно
Выглядывала тайны дна:
На водоросли любовалась,
Следила ярких рыб стада…
И все прозрачней мне казалась
До бесконечности вода.
И где-то в глубине бездонной
Я различала наконец
Весь сводчатый и стоколонный
Царя подводного дворец.
В блестящих залах из коралла,
Где жемчугов сверкает ряд,
Я, вся волнуясь, различала
Подводных дев горящий взгляд.
Они ко мне тянули руки,
Шептали что-то, в глубь маня, ―
Но замирали эти звуки,
Не достигая до меня.
И знала я, что там, глубоко,
Есть души, родственные мне;
И я была не одинока
Здесь, на палящей вышине!
Когда душе встречалось горе
Иль беспричинная печаль, ―
Все успокаивало море
И моря ласковая даль.
3 февраля 1902
