Льет без конца. В лесу туман.
Качают елки головою:
«Ах, боже мой!» ― Лес точно пьян,
Пресыщен влагой дождевою.
В сторожке темной у окна
Сидит и ложкой бьет ребенок.
Мать на печи, ― все спит она,
В сырых сенях мычит теленок.
В сторожке грусть, мушиный гуд…
― Зачем в лесу звенит овсянка,
Грибы растут, цветы цветут
И травы ярки, как медянка?
Зачем под мерный шум дождя,
Томясь всем миром и сторожкой,
Большеголовое дитя
Долбит о подоконник ложкой?
Мычит теленок, как немой,
И клонят горестные елки
Свои зеленые иголки:
«Ах, боже мой! Ах, боже мой!»
7.VII.1916
Качают елки головою:
«Ах, боже мой!» ― Лес точно пьян,
Пресыщен влагой дождевою.
В сторожке темной у окна
Сидит и ложкой бьет ребенок.
Мать на печи, ― все спит она,
В сырых сенях мычит теленок.
В сторожке грусть, мушиный гуд…
― Зачем в лесу звенит овсянка,
Грибы растут, цветы цветут
И травы ярки, как медянка?
Зачем под мерный шум дождя,
Томясь всем миром и сторожкой,
Большеголовое дитя
Долбит о подоконник ложкой?
Мычит теленок, как немой,
И клонят горестные елки
Свои зеленые иголки:
«Ах, боже мой! Ах, боже мой!»
7.VII.1916
