Илас голубоокий.
Меж гордых витязей, аргосских удальцов,
С своею женственной и тонкой красотою
Чужим он кажется, как голубь меж орлов;
И ныне, к озеру спускаясь за водою
С амфорой на плече, в мерцании лучей
Он призрака руна не видит под листвою, ―
Что золото ему? что гнев иль тишь морей?!
Надежды вкрадчивей, смелее вдохновенья,
В нем молодость ноет ― и он внимает ей!
Он счастлив верою в те светлые виденья,
В которых жизнь блестит ― вся слава и любовь!..
То быстро дышит грудь от странного волненья,
То смуглое лицо жжет девственная кровь,
И мысли вихрятся, как снег родных ущелий, ―
То грозный он герой, то он ребенок вновь!..
В тени зеленых гор, в зеленой колыбели
Из длинных тростников, спят воды, позабыв
Как по камням они, задорные, шумели,
Как некогда с высот кидалися в обрыв,
На миг один сверкнув лишь пылью серебристой
И радугой скалу с скалой соединив.
Теперь и зыби нет на глади их лучистой,
Где так отчетливо высоких, близких гор
Виднеется опять амфитеатр лесистый,
Что в бездне, чудится, робея тонет взор;
А там, глубоко там, за пропастью бездонной,
Других небес раскрыт загадочный простор.
Держась за тростники, Илас, к воде склоненный,
Амфору погрузил в лазоревый кристалл.
Кругами рябь пошла по этой шири сонной,
И в светлой глубине едва затрепетал
Змеино-гибкий лес растений волокнистых,
Как будто бы прибой лениво их качал.
Но вдруг двух странных звезд зелено-золотистых
Илас заметил блеск далеко под водой ―
И точно прядь волос меж трав и мхов пушистых.
Не верит он очам! Ужели взгляд живой
На дне прозрачных вод Иласа взгляд встречает?
А ближе тут уже заискрился другой!
Вон третий!.. и еще, еще он различает
Подобных много звезд… а может быть очей!
Диана, защити! там не рука ль мелькает?!.
Вот корни длинные желтеющих лилей
Она раздвинула… Головка молодая
Смеется в чаще трав и спутанных корней!
Зашевелилось дно. Тайник свой покидая,
Белеет хор Наяд жемчужной белизной
И каждая манит, как бы рукой лаская.
Они плывут, скользят, ― и, с медленной волной
Вздымаясь медленно прелестной вереницей,
Иласа все манят в свой сумрак голубой.
Как блеском глаз змеи ― трепещущая птица,
Илас обворожен красой их бледных тел,
И мысли гаснет в нем последняя зарница.
Вдруг зов товарищей протяжно зазвенел:
Над морем наконец попутный ветр очнулся
И носится свистя как туча быстрых стрел.
Наяды близятся… Илас к воде нагнулся,
Как бы навстречу им. Тростник шуршит вокруг!
От плеска первых волн он тихо шевельнулся.
Наяды близятся… Илас от дивных мук,
Досель неведомых, дрожит, изнемогая;
Амфора падает из ослабевших рук…
Но вот уж из воды, чудесная, нагая,
Как лотос ― белая, любовница богов,
Наяда льнет к нему, объятья простирая.
Его глаза слепят лучи ее зрачков
И на своих губах он в новом упоенье
Почуял свежесть губ, как свежесть лепестков…
«Илас!» вторично клик раздался в отдаленье,
Оттуда, где Арго над шумною волной
Ветрила развернул в веселом нетерпенье.
Здесь дремлет озеро. На глади голубой
Теперь и зыби нет, как зыби нет на Лете.
Ничем не нарушен торжественный покой.
Лишь разве ласточка блеснет в лазурном свете
Лилейным горлышком, над тростником кружась,
Иль эхо меж дерев в слабеющем ответе
Протяжно повторит напрасный зов: «Илас!»