Арабским удивительным дворцом,
игрой узора бледно-розовато —
сиреневато-сизого, замысловатой
игрой любуясь…/ Но, усталый соглядатай,
я видел девушку с особенным лицом.
Слепая девушка ходила подле нас
с водительницей, объяснявшей очень скоро,
и осторожно трогала она
сиреневатый край узора.
Но что наказанная слепотой
могла узнать о нежной, о нежнейшей
утонченности той, изысканности той,
искусственности той, изнеженности той?
Был взор слепой, слепой, слепейший.
И я мечтал о том, что снидет Царь Царей
в сиянии, в алмазном свете,
что вот ― Он исцелит, что Он велит прозреть,
дабы узреть,/ узреть узоры эти!