Беспамятство мира, наплыв забытья и забвенья,
Бессонница сердца, скажи, почему нам не спится?
Но Данте вернулся из вечного царства молчанья,
И пела Орфею, негромко, нездешняя птица.
Уже затихала невнятная музыка ночи,
Уже уходила с печальной земли Персефона.
Я знаю, что нет Персефоны ― и нет Беатриче,
И нет Эвридики ― и призрачных стен Илиона.
Не все ли равно, помечтаем о чем-нибудь странном,
О чём-то бессмысленном и навсегда невозможном ―
Под музыку сфер, в побледневшем сиянии лунном,
Беспечно, бездумно, в молчанье уже не тревожном.
Зальцбург, 1962
Бессонница сердца, скажи, почему нам не спится?
Но Данте вернулся из вечного царства молчанья,
И пела Орфею, негромко, нездешняя птица.
Уже затихала невнятная музыка ночи,
Уже уходила с печальной земли Персефона.
Я знаю, что нет Персефоны ― и нет Беатриче,
И нет Эвридики ― и призрачных стен Илиона.
Не все ли равно, помечтаем о чем-нибудь странном,
О чём-то бессмысленном и навсегда невозможном ―
Под музыку сфер, в побледневшем сиянии лунном,
Беспечно, бездумно, в молчанье уже не тревожном.
Зальцбург, 1962