Помню, а выпадает из памяти,
вижу, а вроде оканемел:
это перстом по китайской грамоте
водишь-глядишь, а в уме пробел.
Расцеловал бы первого встречного!
в рожу бы плюнул! а все зачем?
чтобы припомнить лицо, а нечего,
что-то такое на букву [э]м.
Серо-седое и уши с ватою,
злое, с щетиною на щеках ―
вот оно ― в зеркале – лиловатое,
и эта штучка в худых руках,
этот цветок ― сквозь кустарник ― искрами
сыплющий в парковый мрак с полян,
огненный – как его, черт? ― и выспренний
и еще рифма к нему: тимпан.
Дышит один и винит, а некого,
благоухает в руках другой.
А назови ― и завесят зеркало:
рама, а в раме ― вечный покой.
Вот вам и дружба вернее верного:
втиснется первый в багетный гроб,
ляжет второй на груди у первого,
добрый был малый, хоть мизантроп.
Кто этот малый? но губы наглухо:
красный цветок и лиловый нос.
Как его имя? И шепот на ухо:
Не догадался еще [вопрос]?