Л. А. Нарышкину
Живи и жить давай другим,
Но только не на счет другого;
Всегда доволен будь своим,
Не трогай ничего чужого:
Вот правило, стезя прямая
Для счастья каждого и всех!
Нарышкин! ― коль и ты приветством
К веселью всем твой дом открыл,
Таким любезным, скромным средством
Богатых с бедными сравнил:
Прехвальна жизнь твоя такая,
Блажен творец людских утех!
Пускай богач там, по расчоту
Назнача день, зовет гостей,
Златой родни, клиентов роту
Прибавит к пышности своей;
Пускай они, пред ним став строем,
Кадят, вздыхают ― и молчат.
Но мне приятно там откушать,
Где дружеской, незваной стол;
Где можно говорить и слушать
Тара-бара про хлеб и соль;
Где гость хозяина покоем,
Хозяин гостем, дорожат.
Где скука и тоска забыта,
Семья учтива, не шумна;
Важна хозяйка, домовита,
Досужа, ласкова, умна;
Где лишь приязнью, хлебосольством
И взором ищут угождать.
Что нужды мне, кто по паркету
Подчас и кубари спускал;
Смотрел в толкучем рынке свету,
Народны мысли замечал,
И мог при случае посольством,
Пером и шпагою блистать!
Что нужды мне, кто все зефиром
С цветка лишь на цветок летя,
Доволен был собою, миром,
Шутил, резвился, как дитя;
Но естьли он с столь легким нравом
Всегда был добрый человек!
Всегда жил весело, приятно,
И не гонялся за мечтой;
Жалел о тех, кто жил развратно,
Плясал и сам под тон чужой.
Хвалю тебя, ты в смысле здравом
Пресчастливо провел свой век.
Какой театр, как всю вселенну,
Ядущих и ядому тварь,
За твой я вижу стол вмещенну,
И ты сидишь, как Сирской Царь,
В соборе целыя природы!
В семье твоей ― как Авраам!
Оставя Короли престолы
И Ханы у тебя гостят:
Киргизцы, Немчики, Моголы
Салму и соусы едят:
Какие разные народы,
Язык, одежда, лица, стан!
Какой предмет, как на качелях
Пред дом твой соберется чернь,
На светлых праздничных неделях!
Вертится в воздухе весь день,
Покрыта площадь пестротою,
Чепцов и шапок миллион!
Какой восторг! ― Как все играет!
Все скачет, пляшет и поет,
Все в улице твоей гуляет,
Кричит, смеется, ест и пьет!
И ты, народной сей толпою,
Так весел, горд, как Соломон!
Блажен и мудр, кто в ближних ставит
Блаженство купно и свое,
Свою по ветру лодку правит,
И непорочно житие
О камень зол не разбивает
И к пристани без бурь плывет!
Лев именем, ― звериный Царь;
Ты родом ― богатырь, сын Барской;
Ты сердцем ― стольник, хлебодар;
Ты должностью ― конюший Царской;
Твой дом утехой расцветает,
И всяк под тень его идет.
Идут прохладой насладиться,
Музыкой душу напитать;
То тем, то сем повеселиться;
В бостон и в шашки поиграть;
И словом: радость всю, забаву
Столицы ты к себе вместил.
Бывало, даже сами Боги,
Наскуча жить в своем раю,
Оставя радужны чертоги,
Заходят в храмину твою:
О! естьли б ты и Гремиславу
К себе Царицу заманил!
И ей в забаву, хоть тихонько,
Осмелился в ушко сказать:
Кто век провел столь славно, громко,
Тот может в праздник погулять,
И зреть людей блаженных чувство
В ея пресветло рождество!
В цветах другой нет розы в мире:
Такой царицы мир не зрит!
Любовь и власть в ее порфире
Благоухает и страшит.
Так знает царствовать искусство
Лишь в Гремиславе, ― Божество.
1796.04
Живи и жить давай другим,
Но только не на счет другого;
Всегда доволен будь своим,
Не трогай ничего чужого:
Вот правило, стезя прямая
Для счастья каждого и всех!
Нарышкин! ― коль и ты приветством
К веселью всем твой дом открыл,
Таким любезным, скромным средством
Богатых с бедными сравнил:
Прехвальна жизнь твоя такая,
Блажен творец людских утех!
Пускай богач там, по расчоту
Назнача день, зовет гостей,
Златой родни, клиентов роту
Прибавит к пышности своей;
Пускай они, пред ним став строем,
Кадят, вздыхают ― и молчат.
Но мне приятно там откушать,
Где дружеской, незваной стол;
Где можно говорить и слушать
Тара-бара про хлеб и соль;
Где гость хозяина покоем,
Хозяин гостем, дорожат.
Где скука и тоска забыта,
Семья учтива, не шумна;
Важна хозяйка, домовита,
Досужа, ласкова, умна;
Где лишь приязнью, хлебосольством
И взором ищут угождать.
Что нужды мне, кто по паркету
Подчас и кубари спускал;
Смотрел в толкучем рынке свету,
Народны мысли замечал,
И мог при случае посольством,
Пером и шпагою блистать!
Что нужды мне, кто все зефиром
С цветка лишь на цветок летя,
Доволен был собою, миром,
Шутил, резвился, как дитя;
Но естьли он с столь легким нравом
Всегда был добрый человек!
Всегда жил весело, приятно,
И не гонялся за мечтой;
Жалел о тех, кто жил развратно,
Плясал и сам под тон чужой.
Хвалю тебя, ты в смысле здравом
Пресчастливо провел свой век.
Какой театр, как всю вселенну,
Ядущих и ядому тварь,
За твой я вижу стол вмещенну,
И ты сидишь, как Сирской Царь,
В соборе целыя природы!
В семье твоей ― как Авраам!
Оставя Короли престолы
И Ханы у тебя гостят:
Киргизцы, Немчики, Моголы
Салму и соусы едят:
Какие разные народы,
Язык, одежда, лица, стан!
Какой предмет, как на качелях
Пред дом твой соберется чернь,
На светлых праздничных неделях!
Вертится в воздухе весь день,
Покрыта площадь пестротою,
Чепцов и шапок миллион!
Какой восторг! ― Как все играет!
Все скачет, пляшет и поет,
Все в улице твоей гуляет,
Кричит, смеется, ест и пьет!
И ты, народной сей толпою,
Так весел, горд, как Соломон!
Блажен и мудр, кто в ближних ставит
Блаженство купно и свое,
Свою по ветру лодку правит,
И непорочно житие
О камень зол не разбивает
И к пристани без бурь плывет!
Лев именем, ― звериный Царь;
Ты родом ― богатырь, сын Барской;
Ты сердцем ― стольник, хлебодар;
Ты должностью ― конюший Царской;
Твой дом утехой расцветает,
И всяк под тень его идет.
Идут прохладой насладиться,
Музыкой душу напитать;
То тем, то сем повеселиться;
В бостон и в шашки поиграть;
И словом: радость всю, забаву
Столицы ты к себе вместил.
Бывало, даже сами Боги,
Наскуча жить в своем раю,
Оставя радужны чертоги,
Заходят в храмину твою:
О! естьли б ты и Гремиславу
К себе Царицу заманил!
И ей в забаву, хоть тихонько,
Осмелился в ушко сказать:
Кто век провел столь славно, громко,
Тот может в праздник погулять,
И зреть людей блаженных чувство
В ея пресветло рождество!
В цветах другой нет розы в мире:
Такой царицы мир не зрит!
Любовь и власть в ее порфире
Благоухает и страшит.
Так знает царствовать искусство
Лишь в Гремиславе, ― Божество.
1796.04
