Герострат.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
I.
Вцепилась за землю миллионом корней.
В небо вонзилась гвоздями распятого Христа.
Между небом и землею
Непроглядной пеленою, стеною ―
Гробница…
Все когда-то живое померкло и стынет.
Стенька. Коммунары. Спартак… Дорогие лица
Давят тысячелетий мшистых пласты.
Покривились кресты.
Не пылает в них жизнь. И была ли святыня?..
А Материя в извечном движении
На кораблях времени
Мчится вперед, где путь преграждает стена ей.
Подвалами, небоскребами, золотом, голодом
Скребет, сиреной ревет, бьет электрическим молотом.
Час настал.
Путь торнеет.
Торопись!
Сжигай ― не пугает смрад……
………………
Стенает
Человеческий дух под непосильным бременем,
Ищет.
Грозные тени.
Воскресают ― гаснут во тьме кладбища,
Но спит Герострат.
И как раньше стоит на потухшем кладбище,
Черные бросая тени,
Одевает землю и высь ―
Гробница.
В первобытных могильных курганах,
На рогах Магометова полумесяца
И в христианских крестах ―
Страх.
В Нью-Йорке, на Яве,
В зените, под тропиком, на полюсах,
В материковых странах
В океанах, где буйный циклон,
В городах ― сквозь гранитный стон,
В деревнях ― подо всенощный звон ―
Везде
В мире распятом на золотом кресте
Завтра, сегодня, сейчас переместится,
Кувыркнется ―
Крах.
Вот Герострат в подвале проснется,
Вот предрассветный сон
Оборвется ―
И станет реальнее яви.
2.
Только раз
Во полуночный час
На границе незнамого утра
Человечеству вещее снится ―
Гробница.
Пепелящая явь небывалого сна ―
Или сон ледяной наяву?
Но почувствуем вдруг, что земля тесна.
На дыбы взвиваемся круто,
Обрывая веков бичеву.
3.
Густо тек как деготь из глубин, из низов
Один над полями веками рожденный зов:
Земли ― и…
Быстрыми искрами брызнул испуг из незахлопнутых глаз:
Нездешний, непонятный, страшный
Шарахнул гул…
По лицу черноземных пашен,
По холмам широких скул
Хлынул ―
Враз
Убили… Кормилец!.. Взбесились…
Как стрепет затрепетал визгливый бабий вой ―
Осенний ветер над взворошенной высохшей крышей.
Но разве за гулами вопли услышишь?
А пушки гулче ухали
Днями ― ночами…
Отныне ― новая единица измерения:
Не милями ― снарядами мерьте!
И миллионы сермяжных жизней тухли
На сенокосе Смерти.
Всосалась, мухой в зыбучем паучьем болоте увязла…
Сгустки крови липли, липли…
Покорная тупо смотрела через прясла
В непроглядную муть, где гибли…
Под одеялом кровавых туманов ―
В муках и ранах…
Жуть. Тишина. Монотонный ко всенощной звон
Да тягучий задушенный стон:
Земли ― и…
О, полынная Степь долготерпения!
По проселкам, по торным дорогам сугробы с грязью месили
И шли неоглядные толпы ручных на убой…
Серые с котомками за плечами
Шли.
4.
Город, город, город!
И ты!?
Газы, танки, винтовки,
Снаряды, снаряды, снаряды ―
И золотые мешки.
Город ― не отец, а отчим!
Войною распорот
Рабочим
Выматываешь кишки.
Мчишься, мчишь нас на всех парусах ―
В пропасть.
Эх, повернуть бы отряды.
Эх, кабы этим снарядом ―
Да в них!
Забастовок нахмурить брови.
Стой.
Душит рубашки горячечной ворот!
Долой Дарданелы и голодовку.
Не пора ли в гроб класть
Рабство и страх.
Сгнили былого киты ―
В глыбу могильной плиты
Давни!
Свинца, свинца, свинца.
Крови.
Разряжай патроны ―
До конца!
Долой немецких шпионов.
Прочь ― забастовку.
5.
Деревни! Полночь била.
Сжигайте древние святцы.
Сгинь, окаянная сила!
Земля оросилась ―
Взрасти святотатца.
Сгинь, окаянная сила!
Еще миллионы падут.
Написано так на роду.
Не трошь нас… Мути в городу.
Сгинь, окаянная сила!
6.
Земля и Голод ―
Деревня и Город…
И терновый венок
Войны.
Весь мир, весь мир изнемог
Под этим крестом двойным.
Бешено скачет станок ―
Дробного топота ног.
Могилы, могилы, могилы,
В могилах ― могильные черви.
Тянутся жилы
И нервы
Тысячей, тысячей черни…
Весь мир, весь мир изнемог.
О, кто оборвется первым:
Земля или Голод,
Деревня иль Город,
Иль терновый венок
Войны?
7.
Ага-а!
Источным голосом завыла,
Проснулась в кровавом поту.
И твоим черноземным жилам
Видно ― не в моготу.
Горны злобы безликой
В косматых бровях горят.
У, какой же дикий
Проснулся в тебе Герострат!
Страдаешь ― не знаешь толком,
Боишься ― как раньше солгут.
Но чаще, чаще пожарный колокол
Кричит, поднимая булгу.
Носится над колокольнями
Дух Мятежа.
С вилами, косами, кольями ―
Туда, где зияет межа.
Земля! Земля-я!
Это крик не раба, а врага
От овчин их дубленых кровью,
Уже пахнет дерзающей новью ―
И настойчивым зовам внемля,
Раскалялась под ними земля.
Еще долго ― в удушливом склепе,
И не сразу ― на тракторы сохи…
Но уже полыхают по степи
О, запляшут, запляшут сполохи.
8.
Город знал.
Грозным стал.
Голод на улицу гнал.
Испуганно куцый в ухо шептал:
Крики души заглуши.
Будь пока спокойней.
Вытерпи ― не рождай
Выкидышей.
Тише ― земля беременна.
Ходят на сносях войны.
Город ― голод двойни…
Временно, временно, временно.
Будто ― подвал молчаливей.
Будто ― грозней небоскреб.
Будто ― враги счастливей.
Будто ― готовишься в гроб.
Трижды:
Выжди, выжди, выжди.
Город ― тюрьма пролетариата!
В утробу всех заглотал,
Кишки на привод намотал.
Бешено скачет станок…
От голода я изнемог ―
И жжется кирпич у стен.
О, факел Герострата,
Будь благословен
На поджог!
9.
Стачка.
Голод плюнул на панель.
Целуя панель ―
Как Иуда ―
Сладостно чмокнули пули
С крыш дворца…
Цап!
Грудой
Сколупнули
Болячку
С изможденного землистого лица.
10.
Сюсюкай, сюсюкай, сюсюкай…
Сукой
Юли у парадных и черных дверей.
В Январе… Июле… Марте…
Пусть!
Может, вновь из-за угла укусите, ―
Но ваших «вольных хартий»
Не признаем!
Жертвуйте, свободные граждане,
На военный заем.
Довольно:
Горят без того на спине каждой
Укусы бешеных зверей.
Товарищ, стисни зубы
До боли ―
И из бездны ― к вершинам гор.
Как руда приготовься быть грубым
И беспощадным, как горн.
Да, на кресте распнули.
Кровь запеклась в ребре.
Но то, что убили в Июле,
Мы воскресим в Октябре!
II.
Обуян словоблудия манией,
Наполеоном петушится.
Речь раздражает, как укусы вши.
Вперед… народ… свобод…
И прочее, и прочее, и прочее…
Разбери-ка!
Жгучи взоры глаз рабочих;
Ярых злоб во всех костер
Горит.
О, только костер потушить бы!
Говорит, говорит, говорит:
Забыть отечество и честь!!
Врешь, ― не честь, а месть…
Позо-о-р.
Болтался на эстраде болтливый, куцый,
Старательно истины старые грыз.
Не потушишь, не потушишь…
О, варвары!..
Туманится взор,
Опоры ищет личико
И кап ― и кап… слеза.
Воды! С господином оратором истерика.
Позор! Позо-о-ор…
Слезай,
Белогорлая истеричка!
Мускулы рвутся к эстраде.
Треск ― разгорается сзади.
Пусть говорят сзади!
Слово депутату рабочих!
Внимание!
Слушайте новую речь.
Мы все ― на родильном ложе.
Никто, никто не может
Мук миновать.
Уже
Кровь запеклась на ноже
Революций ―
И в каждой рабочей душе.
Учитесь стрелять.
Влюбитесь в картечь
И в жгучую тысчелетнюю месть.
Готовьтесь жизнь приять,
Какова она есть
И долго… долго будет.
Нахмурьте брови.
Закаляйте груди.
Заране
Будьте готовы все оправдать:
Не на экране
Сегодня, завтра будем мы жечь, умирать, убивать.
Бурей и искра раздуется в пламя.
Рвите рабочие блузы на знамя ―
Кровью смочите.
Женщины окраин! тките нам знамя
До наступления Дня.
Дерзких ищите ―
Апостолов крови,
Безумцев огня.
О, многих поставим к стенке.
Сговоритесь с нервами,
В узел завяжите тугие связки,
Готовьте повязки, бинты для перевязки ―
До наступления Дня.
Гусы, Мюнцеры, Стеньки,
Саванаролла,
Христос, не ягненок, а тигр разгрызающий горло ―
Дерзкие пусть станут первыми,
Сплотятся
Рядом
Плечо к плечу!
Лейте снаряд за снарядом.
Будут снаряды друзьями ―
Будут так сладко взрываться
Нами
Под общие крики: Хочу!
Женщины окраин, тките ночами знамя
До наступления Дня.
Близок, близок, близок
Суд.
Может быть, бросят огрызок,
Может предложат: я вам доплачу, ―
Не спасут.
Суд будет краток, беспощаден для гадин.
Без подачек.
Без стачек.
Враз
Расковать, кто прикован у тачек.
Тех ― расстрелять.
Вот боевой приказ
Грядущей Революции Нашей.
Древко готово, и плат наш окрашен.
Чьи часовые у вражеских башен?
Уже… Свежо…
Мы все ― под ножом.
Операцию делай сам ―
Не доверяй палачу.
О, скоро весь мир подожжем ―
Как свечу ―
В жертву Земным Небесам!
………….
Кто-то о чем-то болтает…
А лохмотья повисли болтаясь
Меж ними и нами.
Крепчает пурга. Угар в нас тает.
Осенний листопад срывает последние фиговые листки.
Удары близки.
Дерзкие ткут, мозольные ткут, подвальные руки ткут
Знамя.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
I.
Я не могу быть в восторге.
Ух, глубоки во мне злобы пни!
И как все я отравлен ядом
Беспредметной, никчемной тоски…
Хмурым и низким пологом виснет
Проклятие прошлой жизни ―
Шершавой и плоской доски.
Но в прошлом ― не тобой ли, я в прошлом страдал ―
На костре ежедневно горел!
Так пускай же тоска в темный угол зовет,
И манит, как любовница, дикая злоба ―
Не сойду я с кремнистых твоих площадей,
Не пойду ни за ней, ни за ней.
Если нужно, ― лишь ты меня злостью одень.
Если нужно ― сожги и тоску, и мозги,
И любимую издавна злобу.
О что бы еще ― да я все бы
Отдал ―
Только быть, осязать и стоять с тобой рядом
На общей Голгофской горе.
Отторгни!
Распни!
Но я ― твой, но я ― ты,
Но я весь, еще весь впереди!
Из бездны былой маяты
Дай руки к тебе воздеть,
Дай язвы твоих гвоздей
Бередить.
Ранами крестной твоей души
Раны моей безызвестной души
Бередить…
О, приемлю, приемлю, приемлю:
Как меня породившую мачеху ― землю,
Как меня воспитавший гранитный гнет.
Я рос ―
Когда был еще богом Христос.
И в тиши, и в глуши густые смертельные тени
Налегли на солнце моей души.
О, прости, но ты ― бог во вчерашнем рабе.
О, позволь же, ― я выплесну сердце в подарок тебе.
Не держи ― все равно упаду на колени.
Не буду
Пред битвой молитвой молиться!
Но в пеньи
Дай сил мне, влей масло в сосуды,
Чтоб огненной птицею факелу взвиться
И раны достойным стихом целовать ―
Как ребенок целует любимую мать.
Все дерзней ― и дерзней и напевней
Над городами и над деревней
По проселкам, кучам навозным, гумнам ―
Моим гимнам
Лететь и лететь и лететь:
И тебя и себя воспеть,
И тебя и себя оправдать.
О, приемлю, приемлю, приемлю
И мой чернозем ― первобытную землю,
И мой неуемный гранитный завод…
Ты гимн огневой разбудил
В моей не для песен рожденной груди ―
Красоту дал почуять в скелете.
И вот:
Звучу я ― и ты отраженный в поэте,
Октябрь!
2.
Пожар!
Государства… Искусства… Культуры…
Варвары подожгли Капитолий…
Гибнем!
С кем? С нами што ли?
Да не скули!
Ага-а ― за бар,
Сволочь. Бей!
Эй,
Легионы голодных и хмурых,
Пойте победные гимны!
Товарищ! Товарищи, с нами?
За нами!
На улицы!
Там рвутся снаряды, там чмокают пулеметные пули
О гранит ―
И всех, кто невинность проститута хранит,
Кто кровью не празднует Новый Год
В Октябре.
На размашистых полотнах ―
Следы кровяного мазка.
Пусть вытекут прежние боли!
Довольно! Захлопните раны плотно.
Да здравствует орудийный смех!
Для всех
Мы новый нашли Капитолий.
О, Петроград! О Москва!!.
Фанфары, литавры, барабаны,
Фагот ―
Трубите поход.
В зенит и на полюс, в далекие ― ближние страны
Вулканической лавой,
Валом
За счастье миллиарда голов
Трубите ― идите в поход!
Всеми резко звенящими фибрами
Трудовой прокопченной души
Восславим политику тигрову:
Ломай, кувыркай, круши.
Сегодня ― Воскресение Земли.
Сегодня ― знаменам-чудовищам-птицам
По стихиям плавать ―
Кувыркать гробницы,
Жечь корабли.
Слава! Слава! Слава!
3.
Все гроза… И земля накренена,
А привалы от нас далеки.
Но глаза у планетного Ленина ―
Маяки.
В душу бури гребем и гребем ―
Все сильней океанская качка.
И по гребню летит с кораблем
Краснолицая радио-мачта,
Хлябью воет и свищет ― скрипит,
Борт гигантскою бровью нахмуря.
О, везде-то котлищем кипит
Нам не новая жуткая буря.
Мчаться вихрю в открытую пасть!
Слушать музыку лязгов и гула!
Аргонавтам не страшно упасть
На съедение хищным акулам.
Вот волна, а за нею другая
Заливают пылающий трюм.
И горит наш корабль не сгорая,
Точно горн упорных дум.
Все толчется стихийная ступа.
А мы-то гребем и гребем!
Нам не смытый командует рупор,
Что зовется Рабочим Кремлем.
На циклон
Орудийные жерла!
Ро-Со-Фе-Со-Ре…
………..
Реют реи ― вонзенные сверла.
Паруса ― леса знамен.
Неизбежно горят корабли.
И чадят неизбежно лучины.
Ведь мы сами себя подожгли ―
Вскипятить трудовую пучину.
Все гроза… И планета накренена,
А привалы опять далеки.
Но глаза у Владимиров Лениных ―
Маяки.
4.
Гимнами, дымные трубы,
Восславьте
Проплывшего тартар и ад.
О дерзком, победном и грубом,
О нашем живом Аргонавте
Гимны машин да звенят.
Пусть ревы заводской сирены
Чаруют как песня морская сирен.
От изб из подвального плена ―
На гребень кремлевских стен.
Пролетариат! Пролетариат!
В Колхиду сквозь мутную Лету ―
Добыть золотое руно.
О, сок виноградный Советов ―
Хмельное Коммуны вино!
5.
Мы помним, помним, помним
Подземелья, рудники, каменоломни ―
Фабричный туберкулезный склеп.
Ведь на наших глазах мир от крови ослеп.
Сколько лет глыбы, краны, рычаги ворочал
Перед тем, как пробить брешь!
И разве не кровью стан свой железно упрочил
В Октябре?
Кто там в истерику впал от жестокостей?
Чем так напуганы беличьи души?
Миллиардоголовый,
Веками плетями да рабством балован,
Шествует мимо сквозь горы и пропасти ―
Слишком великодушен.
Что небо! Что ад!
При нас пусть не говорят об аде
Не мы ли тот самый мифический Сизиф?
И в каждом широкоскулом азиате
Не наш ли неумытый предок ― скиф?
Наша в двадцать пять лет голова в серебре ―
Так могли ли и можем ли быть мы добрей!
Им нужны именины и звон колокольный.
А трудовое человечество в страну Красной Воли
Идет сквозь смертоносный хоровод.
А пружина, распрямляясь, неизбежно хлестнет
Больно.
Был каждый изможденным, голодным и диким ―
Кровью пьяным в лоск.
О, каким же безбрежно-великим
Оказался мятежный Рабочий Мозг!
Слава ему!
Пусть не поймут,
Кто не сходил во ад.
Пусть назовут нас варварами Азии.
Привыкнув к чужой красоте, свою заклеймят безобразием, ―
Проклянут…
Благословят:
Если святость была, так воистину свят
Сжигающий небо, штурмующий ад ―
Пролетариат.
Кивая на голод, пугая войной,
Выли о гибели злые сивиллы ―
Чревовещателей вой.
Пылкий в утесы Харибды и Сциллы
Плыл ты под смертью двойной…
Был, в настоящем ― и будешь живой!
6.
Октябрь!
Идет по морям, как по суше,
Кувыркает, ломает и рушит,
Ужасом огненным душит
Заячьи, беличьи души ―
Старый сжигает корабль.
Грудит и удит, ― в горящей охапке
Люди всех наций, религий и рас.
В красноармейской шапке ―
Депутат Восставших Масс.
Жизнь до винтовки обузил,
Сам в окровавленной блузе
Рубит запутанный узел,
Рвет паутинные нити ―
Фраки, мундиры, короны, манишки…
Что вы, товарищ, не мните.
Я ведь… вы уж… меня извините…
Эйте вы, цыцьте ― ни шкните,
Воришки!
Спорить уже бесполезно,
Если не хочешь в гроб.
Высятся горы из бездны ―
В бездну летит небоскреб.
Стальной разрывается повод ―
Стойло летит кувырком.
В разодранном горле былого
Запекся крови ком.
Грязною кровью опачкал
Кожу широких скул.
Язву веков, как болячку,
С подбородка земли сколупнул.
Не по одной и не по две ―
Ядовитую сволочь к стенке.
Ужасен ― прекрасен подвиг
Восставшего правнука Стеньки.
Ателье, министерства, спальни.
Пантеон, галерею ― на смарку!
Выдержал под наковальней, ―
Станешь подобен Марксу.
Не вынес ― туда и дорога.
Плевать нам на вашего бога.
Нету у нас санаторий.
В крематорий ―
Бывших волков двуногих!
Ладно, слыхали мы ваши ослоты ―
Все равно сожжем Содом.
Нельзя же на плесни болота
Строить Грядущему дом.
Не в этом, не в этом дело ―
Долой проституцию слов!
Не нам, а вон ― белым, белым.
А мы и душою и телом ―
Горбом
Знаем все сотни веков.
Где пропасти были ― горы.
Где подвалы ― там небоскреб.
Милльоны смелых ― в горны.
Кто смелым не был ― в гроб.
Октябрь!
Толки, толки нас в ступе.
Время иное наступит ―
Построим мы новый корабль.
7.
Пойте машины, сирены!
Гимнами, дымные трубы,
Восславьте, сплетясь в хоровод.
Из прошлого душного плена
Приходит с победою любый
В наш первозданный завод.
8.
Город под крестом двойным ―
Голода и Войны.
Вновь безначально влюблен
В кровь твоих знамен.
А прошлые муки манят.
Нельзя их, нельзя нам не видеть.
О, мог ли другой ненавидеть
Сильнее, больнее меня!
В шахты, заводы на пытки
Шли из насиженных мест.
Ах, ты Свободу нам выткешь!
Крест.
В прошлом ― еще не забытом ―
Смеялся ты, а не я.
Жестким и душным гранитом
Жалила душу змея.
Прихоть ― вобрал в утробу.
Прихоть ― плевок на панель.
Полон по горло злобой,
Злобою я запьянел.
Без сил, без гроша и работы…
Город, кто ты? кто ты?
Руки в кровь кусал
И ― хохотали корпуса…
Провокатор! вот ты…
Я отомщу Содому!
Без сил, без гроша и работы
От думы безумной угрюм ―
На слом,
В последний забастую ―
Там… на мосту.
Слишком тяжко тишь
Стыла в жилах всех.
Ты ли мне не простишь
Мой невольный грех?!
Плакал…
Тихий жуткий шум
В мой разбитый трюм
Тек волной морей…
Скорей!
В омут ―
В объятья упавших звезд.
Помню, помню мост.
В миг, когда я плакал,
Вздул во мне свой факел
Герострат.
Так ли с жизнью спорят?
Верх берется так ли?
Дерзкий лишь поборет.
Брось пучок зажженной пакли
В раскаленный ад.
Все мы в гибель гребли
Голодом и Войной.
Брось весло. За мной ―
Жечь корабли!
В веках сгнила Земля ―
Старого корабля
Неисправима брешь.
Бросился вплавь в океан
В общем потоке я
В Октябре.
Взор к берегам не прилипнет
И не согнутся колени.
Сердце наше ― Либкнехт,
Ум ― Владимир Ленин.
Молодо венку сверкать
Молота и Серпа.
С рубки Мирового Кремля
Видна иная Земля.
―
Долго ― под крестом двойным
Голода и Войны.
Город, мой стих влюблен
В шелк твоих знамен.
Пусть не одна и не по две
Смерть дорогих имен.
Иду и пойду на подвиг ―
Мерять пространства времен.
Прошлое прячет ключи.
Дверь ― на мускулы плеч!
Взвесить, горбом изучить
И ― беспощадно жечь.
9.
Стисни с хрустом зубы
Перед замурованной дверью.
Будь беспощадным, грубым ―
К зверю.
Прошлое корчит рожу,
Обжигает мечом.
Ну что же ―
Раны умножу,
Еще крепче кровавую ношу
Подниму на плечо.
Пусть извилист, овражист
Путь ― не согнусь!
Жилистый, кряжистый
Глубже в землю упрусь.
Не смущайся, товарищ,
Что у нас изможденное лицо.
Плюнь ему в жирную харю
Плющатым свинцом.
В окопы!
А Прошлое ― не окопы што-ли?
Добивай в лоб их!
Только надо ―
Короче удар.
Как руду добывали в штольнях,
Как киркой, прикладом
Ударь.
Еще что? ― все взваливай.
Встречу: ―
Стальные плечи-то!
Не мои ли кровавые зарева
Излечат
Больное человечество.
10.
Эй, Старуха-История!
Довольно падалью смердить.
В пекле мирового крематория, ―
Кто пробовал пути преградить.
Веками в бездну плыла.
Пылай, пылай, пылай ―
Гробница!
Ты не раз еще будешь сниться
В чаду небывалого пожара.
Но кончены счеты со старым,
Подожжены корабли ―
И повсюду, повсюду горят.
Гимн мой ― безумный маньяк ―
Восславь,
Кто первым поджег корабли ―
На гибель
Всем, не умеющим плавать.
Слава, ― кто к берегу Новой Земли
Вплавь.
Слава Октябрь, дерзновенная явь!
А путь-то кремнист
И не ровен.
Мы ― в кипящем Гольфштроме крови.
То и дело плывут костяки.
Пустяки ―
Настоящее будет Грядущим распенено.
Ведь глаза у горящего Ленина ―
Маяки.
Безначального движения атомы
Пусть в пожаре своем же сгорим мы
От голода, битв, нагими.
Но потомству навеки остались крылатыми
Строители нового вечного Рима.
Отныне на суше, в морях и пустыне
Слава,
Слава тебе миллиардоголовый
Поджигатель миров ― Герострат!