Отчего, не знаю, взоры
Неожиданно привлек
Этот звякающий шпорой,
Этот бронзовый сапог!
О бретерах и о мотах
Рассказали, как слова,
Кружева на отворотах,
Щегольские кружева.
А за окнами всё то же:
Тот же тополь, тот же дом,
Тот же сгорбленный прохожий,
Тот же двор, покрытый льдом…
С глаз долой! Спустите шторы!
Мы устроим век иной!
Здесь сегодня мушкетеры
Побеседуют со мной!
Попрошу, чтоб рассказали
Всё, что знали на земле:
О боях, о кардинале,
О надменном короле,
О дорогах, и тавернах,
И аббатствах вековых,
О любовницах неверных
И дуэлях роковых!..
У бочонка сядут гости,
Будет смех и стук костей,
И монет тяжелых горсти
Лягут в складки скатертей.
Всё растает на рассвете,
Как бургундского пары.
И останусь я да эти
Стены, книги и ковры…
За опущенною шторой
Я до утра лампу жег,
Оттого что звякнул шпорой
Мушкетерский сапожок!
Неожиданно привлек
Этот звякающий шпорой,
Этот бронзовый сапог!
О бретерах и о мотах
Рассказали, как слова,
Кружева на отворотах,
Щегольские кружева.
А за окнами всё то же:
Тот же тополь, тот же дом,
Тот же сгорбленный прохожий,
Тот же двор, покрытый льдом…
С глаз долой! Спустите шторы!
Мы устроим век иной!
Здесь сегодня мушкетеры
Побеседуют со мной!
Попрошу, чтоб рассказали
Всё, что знали на земле:
О боях, о кардинале,
О надменном короле,
О дорогах, и тавернах,
И аббатствах вековых,
О любовницах неверных
И дуэлях роковых!..
У бочонка сядут гости,
Будет смех и стук костей,
И монет тяжелых горсти
Лягут в складки скатертей.
Всё растает на рассвете,
Как бургундского пары.
И останусь я да эти
Стены, книги и ковры…
За опущенною шторой
Я до утра лампу жег,
Оттого что звякнул шпорой
Мушкетерский сапожок!