Товарная станция
… В поле на рассвете ―
Женщины и дети.
А вагоны на перроне ―
Это мир потусторонний,
И в окне вагона ―
Голова ― икона.
Не лицо уже, а лик.
Смотрит отрешенно
Бритый, высохший старик
Из окна вагона.
Вот и он пропал во тьме.
Выживет едва ли ―
Где-нибудь на Колыме
На лесоповале…
Тяжко дышит на ремне
Пес у конвоира.
Кто-то что-то крикнул мне
Из другого мира.
И я вижу: на снегу
В стороне записка.
Взять ее я не могу ―
Конвоиры близко.
Не пройдешь туда никак,
Охраняют рьяно.
Спустит на тебя собак
Сразу же охрана.
Верно, с адресом листок
Извещает сжато,
Что такой-то дали срок,
Что везут куда-то.
Но записку ветер сгреб
И понес, загикав…
А затоптано в сугроб
Сколько этих криков?
Но бывает ― повезет
Крошечным запискам:
Подбирает их народ
И относит близким.
Это ― год тридцать восьмой,
Памятный угарной,
Зимнею рассветной тьмой
Станции товарной.
Дым по ветру распластав,
Как дракон несытый,
Подползал, шипя, состав,
Ссыльными набитый.
Точно не было конца
Траурному дыму.
Между ссыльными ― отца
Я искал в ту зиму.
Год прошел, как поутру,
После ночи долгой,
Он по нашему двору
Уходил с кошелкой.
И с ружьем наперевес
Шел за ним военный,
И отец навек исчез
Где-то во вселенной.
Ни могилы, ни креста,
Ни плиты надгробной,
Только гиблые места,
Только ветер злобный.
Только в памяти моей,
Где-то за грядою
Низвергающихся дней ―
Он еще со мною.
На рассвете, на Днепре
С ним мы рыбу ловим
И картошку на костре
В котелке готовим.
А потом перед костром
Он со мной присядет ―
И расскажет мне о том,
Как покойный прадед
В сети тигра брал живьем
В зарослях Уссури.
И смеется… сколько в нем
Еще детской дури!
А домой придем мы с ним ―
За вечерним чаем
О стихах мы говорим,
В шахматы играем…
Всё кружится шар земной
И скрипит громоздко ―
Но отец всегда со мной
В полушарьях мозга.
Чуден памяти тайник,
Только странно всё же:
Я, отец, уже старик ―
Ты меня моложе…
Жизнь по капле пью… и всё ж
Видно дно в сосуде,
Только там, где ты живешь,
Не стареют люди.
Для чего мы бережем
Фотонегативы?
С нами памяти альбом,
В нем родные живы.