Медвежья колыбель ― в железе.
Цынготная, сыпная смерть.
В года, где лебеда и тезис,
Ты возмужал, веселый зверь.
В столице выглоданной паршой,
Глодая жалкие пайки,
Училась северная Спарта
Сжимать, немотствуя, клыки.
Великим выкормышам горя
Ремесла многие даны:
И всю Европу переспорить,
И выкроить себе штаны.
Жевать ― горою вздыбив щеки,
Любить, чтоб было нипочем,
И, фыркая на солнцепеке,
Века проталкивать плечом.
Сторожка, таракан и дворник,
Над ним мохнатая звезда,
А под овчиной ― Калифорний
Едва отрытая руда.
И в чреве, скрюченном осьмушкой,
Одной из этих баб снует
Нетерпеливо новый Пушкин ―
Семнадцатый прославить год.
Недаром на балах Парижа,
Где дремлют нежно веера,
Всё чаще плечи модниц лижут
Урала жадные ветра.
Держись, отвергнутая ересь!
Не эта ль ярая стрела
В руно затравленного зверя
Державный пурпур подлила?