Первая ночь
Муж
Горьким соком налились твои щеки,
И тяжек запах любимой плоти.
Режут канаты обломанных мачт,
Матросы пьют джин и бьют негритянок,
Черные плачут. Ныне ты плачь
В белых латах разящая Дама.
Пахнешь ты деревом, перцем, ванилью…
Стоячие воды в полдень застыли,
И усталый фавн этой груди поздней
Не выжмет ― тяжелой, замерзающей грозди.
Жена
Гляди вкруг нашего ложа
Вязи роз и амуры.
Два пепельных сердца положат
Они в эту серую урну.
Ночи медленный пламень ―
Ах, он верен и строг!
Какими дневными волнами
Омою я темный ожог?
Утро встречая в испуге,
Слабеют и вянут острые груди.
Да будет их свет при последнем отплытье,
Средь пяти тягучих и медленных рек,
Устам твоим чище ключа и слаще черники.
Во мраке отведав запретных нег,
Ты увидишь на том берегу, как льдинки застыли,
Два огня догоревшей и дымной светильни.
Но теперь зачем ты прячешь
Свою огневую ладонь?
Суши мои травы, ветер горячий.
Из пепла встающий огонь!
Я твоя! Растопчи, тяжелый,
Дни мои! Цветники!
О, как сладок пронзающий холод
Твоей исступленной руки!..
(Их души пески, их глубь и твердь
Подъял, крутил бездумный смерч).
Жена
Знаешь, уж утро…
Мне холодно! Ноги, милый, закутай!
Окна открой! Голубую воду
В глубь корабля пусти.
Я тону, и ты, поминающий Бога,
Грехи мои отпусти.
Прости твою спутницу! Горя ограда
Каменный крест от ветра рухнул ―
Заплачу я за тайную радость
Мукой плоти разверстой,
Разъятого духа.
Как камень падает женское сердце
Тяжелое,
Не ведая страха,
Ибо много в нем темного золота
И праха.
Муж
Нет, не эта молитва, не эта жертва,
Душа для иного сева отверста.
Как манят муки безумной схимы,
Пахучие ягоды дикой малины,
И зверя глухое рычанье
Над моими земными следами.
О как страшно! Маленький сокол
Еще не видит, еще высоко.
Но в траве уж звенит и таится
Тихий плеск обреченной птицы.
Иду от тебя после первой ночи,
В ночь я иду и в темь.
Ты свои жаркие очи
Стеклянной слезой одень.
Тебе, жена, высокая милость,
И в плоти явлен Господь!
Ибо ты кровью святила
Эту первую ночь.
(Был исход осенним снегом скреплен.
Голос девы долго звенел под окном).
Голос девы
Рано утречком иду
Полоскать белье в пруду.
Что невесты Богу краше
В чистенькой рубашечке.
Да жених в гробу.
Что ж[е] мир ему!
Образок на лбу.
А рубашка стиранная.
Рано утречком иду,
Сердце плачется мое,
На широком, на пруду
Колотить белье
Муж
Не заставками тихих книг
Оградил я ночей моих скит.
Сердца пылающий уголь ―
Он пронзает туман и вьюгу.
Девы приходят, олени
Гложут мхи вчерашних прозрений.
Я роздал голодным волчихам
Крохи мудрости, похоти дикой
Клочья, и душу отдал я щедрый.
Дни и ночи дышали снега,
Но из муки и гари пещерной,
Когда ярилась пурга,
Восходило все то же бескровное пламя
Во тьме обретенных познаний.
Прохожий
Летом сгорели низкие избы.
И дым разъял небеса.
Обхожу я, восторгом пронизан,
Твои благие леса.
Дай мне света, дровосек,
И одежды, тяжелые от зимних бед.
Сними с меня, обсуши
На костре негасимой души.
Я давно слыхал от соседа,
Что тобой сердца велики,
Я голоден ― дай мне хлеба
И воды от ставшей реки.
Муж
Я пить хотел, и чаща влаги бражной
Предстала, больше не было жажды.
Засохшие губы… Снежная дама
Сучья муки тянула вслед.
Но сердце стояло, и страшного сана
Был на мне праведный снег.
Пощусь и взываю… Но куст Моисея
Горел, сгорал и горячий пепел
Снова цвел. Над тобой тяготеет
Души моей благолепье.
Я дам тебе крепкую веру.
Погрей на ней стылые ноги,
Свое осеннее сердце.
Теперь не вздыхай о свободе!
Ты испил вскипевшего снега
Моей наготы вкусил.
Кому ты, прохожий, предал
Пронесенный сквозь зимы пыл?
(Прохожий вкруг костра как пьяный бегал,
А пламя билось средь испуганного снега).
Прохожий
Недаром сказал сосед,
Чтоб я шел до твоей тоски.
Вижу, ты святой дровосек
И тобой сердца велики.
(Погрев свои стылые ноги
В снеге, уходит).
Муж
Иду от спасенья спасаться.
Нищий, я иду раздать, но не мое богатство.
По приказу творю я чудо,
От света сердцу темней.
Зачем ты, пришлая с севера вьюга,
Не задула моих огней?
* *
(Ах, умер он!…
Сумерки).
Жена
У куклы голова как яйцо,
У куклы розовое лицо.
У куклы нет волос,
Волосы кто-то унес.
Спи, моя куколка!
Я убаюкаю.
Нарисую чернилами
Волосики милые.
Спи, мой козленочек,
Ты отдохни.
Прыгал от утра и до ночи.
А теперь усни.
Я закутаю копытца
Милого козленочка
В одеяло теплое.
Спи, тебе приснится,
Как другой козленочек
Прыгает да по полу.
В детской,
Вместе с мамой,
На полу,
Да на лугу.
Ах, запутались копытца в сетке.
Дай я помогу…
Где твои волосики маленькие?
Нет волосиков…
Не понимаю я…
Совсем не понимаю…
Мать ведь просит вас…
Отдай волосики!
Бабка
Не убивайтесь, матушка!
Младенчик, по полю бегая,
Постучался в железные врата,
Ничего о себе не ведая.
Сойдут с него дела наши струпьями,
Встанет он чистенький, вымытый,
За тебя, матушка, заступится
Речами своими невинными.
Ах, тяжка доля наша!
Он же нищий из нищих,
Голубь подстреленный, белый барашек,
Кровью своей очищенный.
Заступись ты речами невинными
За меня грешную, рабу Божью Ирину!..
Жена
О чем просишь ты?
Отдай, отдай его волосики.
Муж
Вхожу в твой дом печалей земных,
Как прежде вхожу ― жених.
Я познал в изгнанье и в дреме
Того, кто метил мои ладони,
Того, кто дал тебе ношу ―
Талое золото, побег заглохший!
Но жди в твоей юдоли
Мужа с безумной кошницей.
Твое бесплодное поле
Новой тоской оживится.
Ты отягчаешь, и груди взойдут буйней.
Пей же, жена, пей!
Жена
Пью живую воду для козленочка,
От пресветлой занимаю помощи.
Вот растет он маленький замученный,
Уж напились голова и рученьки.
Уж напились, утолились…
Ручки жили… ножки были…
(О, как празднично в маленьком доме,
И жена пьет смерть из его ладони).
Муж
Снова кинул я семя, но ныне
Не уйду я тропами лесными.
Не спрячусь в дремучем затоне
От огня его дьявольских конниц.
Отвергши дней испытанье,
Не ломал, не таскал я камень,
И эти своды, арки, стропила
Не моя рука их возводила.
Умер не мой младенец…
О, я сразу хотел спасенья.
Ныне гибну за годы за постами,
За черное сердце, за белое пламя,
Что, не грея, взвивалось средь снега
К мстящему серному небу.
(Был конец их первого дня.
Голоса детей хоронили их, но не медью звеня ―
Серебром.
О, детских сердец перезвон!)
Голоса детей
Маленький Младенец
С яблоком играл.
И за всех приявших
Муку и успенье
Маленький Младенец
Муку и успенье
Встретил и приял.
Яблоко золотое
Для всякого болящего,
В муке отошедшего,
Боже, ныне да успокоятся
Души их бродячие,
Горе человечье!
В горе мирском и в любови
Обрели они муку крестную.
Ныне прими их в Царство Небесное,
Посади их по правую руку,
Ибо для них уготовил Ты
Царствие Небесное.
Февраль 1915