Ты отнял у меня родину,
Разлучил с родимой землей.
Иду, иду, и гнутся ноги.
На чужой дороге никого со мной.
Ты отнял у меня родную мать.
Уж не коснется глаз моих рука долгожданная,
И никогда, и никого не смогу я назвать
Этим первым именем «мама».
Ты отнял всех, кого я любил.
Они были, и где теперь?
Между ними и мной повис Азраил,
Смута, время, смерть.
Ты отнял мой сладкий дар.
Душу замкнул в темницу,
Тяжкий перст наложил на уста,
Чтоб не мог я ни петь, ни молиться.
И когда в последний час померещилась
Радость, такая простая, человеческая,
Когда показалась девушка вдалеке,
И встала любовь, как утро невинное,
И зазеленела в усталой руке
Нежная весенняя былинка, ―
Ты отнял ее, Ты отнял все.
Но я благодарю Тебя:
Да святится имя твое!
Да будет воля Твоя!
Ты отнял все. Но в мертвом сердце
Живет еще одно слово чудное:
«Благодарю». Благодарю за твое милосердие,
За Твою непостижимую мудрость.
Тяжко мне, Боже!..
Но в этот час благодарю Тебя
За все потерянное, отнятое, невозможное,
За все, что ныне не для меня.
За то, что весною цветут жасмины,
За то, что ребята играют в снежки,
За то, что есть счастливые и любимые,
За то, что наши дни, как мотыльки.
Ты отнял все, но жизнь по-прежнему благословенна.
И распыляясь, тая и любя,
За радость и за смерть, за небо и за землю
Благодарю Тебя!
Ноябрь 1918