Я вчера еше резвился на полянке,
Засыпая, я не думал про тюрьму ―
И, однако, я очнулся на Лубянке,
До сих пор еше не знаю ― почему.
Не сказали мне солдаты, в чем причина,
И допрос не состоялся поутру…
Так за что же угрожает мне кончина ―
Неужели за пристрастие к перу?
― Но причем тут «почему» да «неужели» ―
Все понятно безо всяких «почему»:
Раз не верил в человеческие цели ―
Что за диво ― заключение в тюрьму!
Я видал ее снаружи и с изнанки ―
Но могу не удивляться ничему,
Если искорка свободы на Лубянке
Уничтожит необъятную тюрьму!
Потому что ― как ни гибельна рутина
Всех, попавших в эту смрадную дыру, ―
Я ― паук, и мне знакома паутина:
На допросах ничего я не совру,
Смертным запахом последнего гниенья
Я проникну в протоколы и умы!
Не останется ни веры, ни сомненья,
Ни свободы, ни России, ни тюрьмы…
… Мне не надо ни надежды, ни приманки,
Чтоб смеяться и кривляться одному!
Я доволен: ведь сегодня на Лубянке
Я увидел знаменитую тюрьму!
Ну, а если очень скоро я узнаю,
Что ввязался в безнадежную игру?
Ничего я и тогда не проиграю,
Если как-нибудь порежусь и умру…
С милым видом торжествующей улыбки
Самовольно я оставлю этот дом,
И меня не похоронят по ошибке
С коммунистами на кладбище одном!
Июль 1949 ― 23/III―1951.
Лубянка ― Караганда
Засыпая, я не думал про тюрьму ―
И, однако, я очнулся на Лубянке,
До сих пор еше не знаю ― почему.
Не сказали мне солдаты, в чем причина,
И допрос не состоялся поутру…
Так за что же угрожает мне кончина ―
Неужели за пристрастие к перу?
― Но причем тут «почему» да «неужели» ―
Все понятно безо всяких «почему»:
Раз не верил в человеческие цели ―
Что за диво ― заключение в тюрьму!
Я видал ее снаружи и с изнанки ―
Но могу не удивляться ничему,
Если искорка свободы на Лубянке
Уничтожит необъятную тюрьму!
Потому что ― как ни гибельна рутина
Всех, попавших в эту смрадную дыру, ―
Я ― паук, и мне знакома паутина:
На допросах ничего я не совру,
Смертным запахом последнего гниенья
Я проникну в протоколы и умы!
Не останется ни веры, ни сомненья,
Ни свободы, ни России, ни тюрьмы…
… Мне не надо ни надежды, ни приманки,
Чтоб смеяться и кривляться одному!
Я доволен: ведь сегодня на Лубянке
Я увидел знаменитую тюрьму!
Ну, а если очень скоро я узнаю,
Что ввязался в безнадежную игру?
Ничего я и тогда не проиграю,
Если как-нибудь порежусь и умру…
С милым видом торжествующей улыбки
Самовольно я оставлю этот дом,
И меня не похоронят по ошибке
С коммунистами на кладбище одном!
Июль 1949 ― 23/III―1951.
Лубянка ― Караганда
