Идет он, весело размахивая
Пустым и длинным рукавом, ―
И эту искорку в глазах его я
Назвал бы только торжеством…
Он ― счастлив! Нам же ― счастья недодано!
… Его ресницы сожжены,
И, как последний аккорд из оперы
Живут видения войны…
Но что победы ему ― и что пиры
Царей, что сгнили под землей, ―
Людские кости волками глоданы,
На них спускается роса…
… Теперь там тихо… Стоны раненых
Сливались там в протяжный вой…
Но слезы глаз, уж отуманенных,
Там испарились в небеса…
… Из тех, кто после был там, никто еще
Не смел промолвить слова вслух ―
Лишь волчья стая ушла с побоища
И воет, сытая, вокруг…
… Идет он, рукавом размахивая, ―
Он там лежал, и ― ничего!
― И эта искорка в глазах его ― я
Вам говорю, ― что торжество!
Он ― декламирует! и, по-моему,
Он ― счастлив! Рад бы жить века!
― Ну, в самом деле, на что, ― на что ему
Была б еще одна рука!
… Одна ли, две ли… Вздор! В глазах его я
Прочел, что он махнул рукой ―
И, рукавом пустым размахивая,
Идет, шепча, по мостовой.
28/VII―1942