Мы, Шемзеддин со чадами своими…»
Мы, Шемзеддин со чадами своими,
Мы, шейх Гафиз и все его монахи, ―
Особенный и странный мы народ.
Удручены и вечных жалоб по́лны,
Без устали ярмо свое влача,
Роняя перлы из очей горячих, ―
Мы веселы и ясны, как свеча.
Подобно ей мы таем, исчезаем
И, как она, улыбкой счастья светим.
Пронизаны кинжалами ресниц
Жестоких, вечно требующих крови,
Мы только в этих муках и живем.
В греховном море вечно утопая,
С раскаяньем нисколько не знакомы,
А между тем, свободные от злого,
Мы вечно дети света, а не тьмы ―
И тем толпе вполне непостижимы.
Она людей трех видов только знает:
Ханжу, во-первых, варвара тупого,
Фанатика, с его душою мрачной,
А во-вторых ― развратника без сердца,
Ничтожного, сухого эгоиста,
И, наконец, ― обычной колеей
Бредущего; но для людей, как мы,
Ей не найти понятья и названья.
1859