Я считал слонов и в нечет и в чет,
И все-таки я не уснул,
И тут явился ко мне мой чёрт
И уселся верхом на стул.
И сказал мой чёрт: «Ну, как, старина,
Ну, как же мы порешим?
Подпишем союз, и айда в стремена,
И еще чуток погрешим!
И ты можешь лгать, и можешь блудить,
И друзей предавать гуртом!
А то, что придется потом платить,
Так ведь это ж, пойми, ― потом!
Но зато ты узнаешь, как сладок грех
Этой горькой порой седин.
И что счастье не в том, что один за всех,
А в том, что все ― как один!
И ты поймешь, что нет над тобой суда,
Нет проклятия прошлых лет,
Когда вместе со всеми ты скажешь ― да!
И вместе со всеми ― нет!
И ты будешь волков на земле плодить,
И учить их вилять хвостом!
А то, что придется потом платить,
Так ведь это ж, пойми, ― потом!
И что душа? ― Прошлогодний снег!
А глядишь ― пронесет и так!
В наш атомный век, в наш каменный век,
На совесть цена пятак!
И кому оно нужно, это «добро»,
Если всем дорога ― в золу…
Так давай же, бери, старина, перо!
И вот здесь распишись, в углу».
Тут черт потрогал мизинцем бровь…
И придвинул ко мне флакон.
И я спросил его: «Это кровь?»
«Чернила», ― ответил он…
Аллилуйя, аллилуйя!
«Чернила», ― ответил он.
1969 г.
И все-таки я не уснул,
И тут явился ко мне мой чёрт
И уселся верхом на стул.
И сказал мой чёрт: «Ну, как, старина,
Ну, как же мы порешим?
Подпишем союз, и айда в стремена,
И еще чуток погрешим!
И ты можешь лгать, и можешь блудить,
И друзей предавать гуртом!
А то, что придется потом платить,
Так ведь это ж, пойми, ― потом!
Но зато ты узнаешь, как сладок грех
Этой горькой порой седин.
И что счастье не в том, что один за всех,
А в том, что все ― как один!
И ты поймешь, что нет над тобой суда,
Нет проклятия прошлых лет,
Когда вместе со всеми ты скажешь ― да!
И вместе со всеми ― нет!
И ты будешь волков на земле плодить,
И учить их вилять хвостом!
А то, что придется потом платить,
Так ведь это ж, пойми, ― потом!
И что душа? ― Прошлогодний снег!
А глядишь ― пронесет и так!
В наш атомный век, в наш каменный век,
На совесть цена пятак!
И кому оно нужно, это «добро»,
Если всем дорога ― в золу…
Так давай же, бери, старина, перо!
И вот здесь распишись, в углу».
Тут черт потрогал мизинцем бровь…
И придвинул ко мне флакон.
И я спросил его: «Это кровь?»
«Чернила», ― ответил он…
Аллилуйя, аллилуйя!
«Чернила», ― ответил он.
1969 г.
