В пьянство, как в причастие, поверив,
Амфибрахий Ямбович Хореев
Закачался у буфетной стойки,
Вроде пароходика на Волге.
Но не падать ― пьяниц всех привычка:
Пьяницы ― народ на редкость ловкий!..
На полу меж тем валялась спичка,
Спичка с несгоревшею головкой.
Закружилась мысль поэта:
Если пить, то пить до дна!..
Ну а спичка, спичка эта,
Почему она одна?
Взгляд его скользнул по кругу.
Как бумага по перу ―
И увидел он подругу
Бедной спички на полу.
Поднял спички, ту и эту,
Завернул в бумагу их,
Чтоб не маялись по свету
И людей не знали злых.
Чтобы жили и делили
Горе, радость пополам
И друг друга чтоб любили,
Не валяясь по полам!..
Между тем Хореев робко
К выходу направил бег,
И заметил он коробку
Папиросную «Казбек».
У вокзального порога
С четырёх сторон видна
Папиросная коробка, ―
Почему она одна?
И Хореев благородный
Потерпеть того не мог:
Начал он искать подобный
Папиросный коробок.
И извлёк его из урны
Амфибрахий потому,
Что на свете очень дурно
Жить КАЗБЕКУ одному.
Он схватил КАЗБЕКА оба
И прижал к своей груди,
Чтобы их людская злоба
Не застала на пути!..
Чтобы жили и делили
Горе, радость пополам
И друг друга чтоб любили,
Не валяясь по полам.
Амфибрахий в упоенье
Был от этих мудрых слов.
В этот миг сердцебиенье
Ощущает он часов.
Бьют часы «тик-так» всё тише
На хореевской руке
От часов других, таких же,
Почему-то вдалеке.
Бьют часы ежесекундно
И отсчитывают дни.
Но часам работать трудно…
Почему они одни?
И ведут они беседу
С кем в свободные часы?
Вдруг увидел у соседа
Он подобные часы.
А сосед, уткнувший в водку
Благородные усы,
Песню пел про Волгу-Волгу
И не думал про часы.
А на деньги запасные
Заказал он ветчины.
«Выплывают расписные
Стеньки Разина челны!..»
Амфибрахий незаметно
Перерезал ремешок,
Совершил в один момент он
Героический прыжок.
И со страстью Архимеда
Погрузился в мир любви,
Чтобы парные предметы
Неразлучно жить могли!