Горбовский Г. Я.
«Мечтам его было невпроворот…»

Мечтам его было невпроворот,
а чувствам бездомно и зябко…
Казалось ему: то ― он просто урод,
то ― просто безвольная тряпка…
И нынче, упав на холодный диван,
под ухо кулак приспособив,
ему не хотелось вдаваться в обман!
Отдавшись оскаленной злобе,
он злился: к десятку заноз,
засаженных в память,
          теперь вот ―

прибавится новая! Знал…
            И всерьёз

боялся любви…
      Не он ― первый:

сама она ― первая ― шею и грудь
вчера обожгла, раздразнила!
Сама ему ― первая―
         встала на путь,

она обошла его с тыла!
Встречая его, как встречают подчас
вбежавшую нужную новость,
она целовала его про запас:
как день, что не явится снова!
А тонкие пальцы её и теперь
в его ощущались ладонях…
А дверь её комнаты, умная дверь,
сейчас ещё жалобно стонет.
А свежие, свежие, как снегопад,
слова её, мысли, порывы ―
они и сейчас говорят невпопад,
они и сейчас ещё живы!

… Скучающий вечер по комнате брёл.
С дивана обрушились ноги!
Желтели в окне фонари янтарём,
желтели без всякой тревоги.
Потрескивал, щёлкал отставший паркет,
изорван прокуренный воздух.
… Влюбился, касатик… Сомнения нет!
Считать и подсчитывать―
           поздно.