Памяти Фёдора Шаляпина
Развалясь по-медвежьи в кресле
(шерсть на шубе ― дыбом стоит),
он не будет петь, хоть ты тресни!
Он не примет ваших обид:
«Дорогой вы мой! Золотишко ―
ярче ваших прелестных глаз…
Или ― денежки, или ― крышка!
Ну, да ладно… Который час?»
… Сверху до́низу в зале оперном,
словно в обмороке ― народ.
Как послушали ― так и о́бмерли:
пропасть черная, а не рот!
Он ли это ― мужик-рубаха,
продубленный ветром волгарь?
Шапку тяжкую Мономаха ―
как свою несет! Государь!
И такая тоска звериная,
человечья такая грусть
к оробевшим зрителям ринулась,
что описывать не берусь…
Так и царствовал! ― но ударили
перед смертью в колокола……
Жил Шаляпин ― как будто в за́реве,
в своем голосе. Но была
у него усмешка проказника:
знай, мол, наших! / Иной порой,
на Руси были люди-праздники,
потрясавшие шар земной!