АБРАМЦЕВО
Когда сентябрь в узлах тоски
Дымит лицом прококаиненным,
Я вам волшебен, словно скит
Над неожиданным малинником.
О лес, лес, лес, замшелый мальчик,
Зачем ты лесть, как листья, нянчил?
Зачем не нес ко мне тропинки,
А ночью, когда снег пушил,
Восторженным сынком Тропинина
Смотрел на замыслы души?
О, ропот первого «люблю»,
Я скит, который во хмелю,
Я девок лапаю и бью.
О, как скрипит моя монашка!
Ты ― нечестивец, замарашка,
Я ― инок, я ― иконостас,
Но мне до лампочки лампады,
Целуй меня, целуй и падай
В святую прорубь серых глаз.
Я знаю, ты еще не убрана,
Но все равно, сметая хаос,
Над головой моей поруганной
Твое лицо, как белый парус.
Знобит великой старой тайной ―
Эпоха дергает кольцо,
Чтоб приземлиться на крыльцо
Еще непризнанной Цветаевой.
Я руки белые кляну,
Когда они, теряя речь,
Горят в малиновом плену
Твоих недоуменных плеч.
Когда они, от глаз мошенничая,
Смыкаются с другими вместе,
Мое перо бредет отшельничать,
Вынашивая план возмездья.
О, чем измерить мне измену,
Когда срываясь в мысли лисьи,
Я золотой души размениваю
На мелочь почерневших листьев.
Я знаю, скоро линька душ,
А в ночь мне разбивают голову,
Играйте туш… играйте туш
За упокой такого колокола.