ГРУСТНОЕ
Мой цензор ― Бог, моя свобода
печати там, на небесах.
И хоть пишу я для народа,
он исчезает на глазах!..
На месяц с горечью гляжу.
На золотые звезды тоже.
Сам за собой уже слежу,
и до чего я дожил. Боже!
До глаз, печальнее нельзя,
до рук, уставших на неволе,
а мне мои же сны грозят,
а на душе ― как в чистом поле,
Все пусто, грустно и знобит
той ледяной и страшной правдой.
Господь! Неужто я забыт?
И Ангелы сказали ― Падай
горюн-горючею звездой!..
И расцветет на лбу два шрама,
сухой покроется листвой
моя растерянная яма.
Но все же из последних сил
и белых крыльев вырываясь,
как Падший Ангел на Руси,
я вам пою и не скрываюсь.
На месяц с горечью гляжу,
на золотые звезды тоже,
И если голову сложу,
ты помяни меня, мой Боже!..