Вы меня совсем прольете,
пронесете мимо губ,
это ― волосы пролетки
разметались на бегу.
Сад мой, кореш,
слаще стали же,
яблоками отгостил.
Подмигнуло маме кладбище,
двор согласье отпустил.
Очевидно, барабаны,
ссорою Адама с Евой
крышке гроба перепало
ваши гвозди ждать налево.
Что еще? Сырые будни,
пальцы с ржавыми ключами,
нас не будет, нас не будет,
как бы птицы ни кричали!..
Динь-Бом. Динь-Бом. Бом-Динь,
бегом, бегом, блондин,
на страшный суд огня
меня несут, меня!
Сварливых свах привет
и белый флаг примет.
Но если граф безумн,
как розы, прах везут.
В Аду палит свеча,
войду ― налим плеча,
и буду так любим,
как Жанне Д’Арк ― рубин
костра, когда к лицу,
мой страх, танцуй, танцуй,
на алых углях слов,
под жуткой маской сов.
Грех, в камни юркнув, спит,
и камер-юнкер ― гид.
Гид ― пол-второго человека
и беременная брюква,
надо слушать, слушать Глюка,
он ваш пастырь, он ваш лекарь.
пронесете мимо губ,
это ― волосы пролетки
разметались на бегу.
Сад мой, кореш,
слаще стали же,
яблоками отгостил.
Подмигнуло маме кладбище,
двор согласье отпустил.
Очевидно, барабаны,
ссорою Адама с Евой
крышке гроба перепало
ваши гвозди ждать налево.
Что еще? Сырые будни,
пальцы с ржавыми ключами,
нас не будет, нас не будет,
как бы птицы ни кричали!..
Динь-Бом. Динь-Бом. Бом-Динь,
бегом, бегом, блондин,
на страшный суд огня
меня несут, меня!
Сварливых свах привет
и белый флаг примет.
Но если граф безумн,
как розы, прах везут.
В Аду палит свеча,
войду ― налим плеча,
и буду так любим,
как Жанне Д’Арк ― рубин
костра, когда к лицу,
мой страх, танцуй, танцуй,
на алых углях слов,
под жуткой маской сов.
Грех, в камни юркнув, спит,
и камер-юнкер ― гид.
Гид ― пол-второго человека
и беременная брюква,
надо слушать, слушать Глюка,
он ваш пастырь, он ваш лекарь.
