Рассказывает гёрлфренд моего бестфренда:
у нас в Канаде есть руммейт,
молоденькая такая девчоночка, очень религиозная,
очень серьёзная, не улыбается даже,
непонятно, чего себе думает,
всё время в косынке, главное;
сначала боялись ― олигофрен, да
оказалось ― безвредна,
право, такая славная,
и её мамаша туда же,
вечно припрёт трёхлитровые банки,
а в банках ― святая вода.
Но речь тут не о святой воде.
Дочь удивила всех нас, когда,
прервав свои молитвы и поклоны,
нам вынесла зачем-то показать
реально капитанские погоны,
начальником поскольку УВД [вэдэ]
являлась в прежней жизни ее мать.
Не меньше были мы удивлены
при виде лучшей дочкиной подруги ―
надеялись понять, как могут эти суки
такие звуки извлекать из-за стены.
Они неслись так внятно!
И стало нам понятно,
что за стеной ― однополая связь.
Как ж’это можно ― всё время молиться
и ― в то же время ― жить, притворясь!
Мать ― капитан! Капитан милиции!!
А капитанская дочь? Пидарас?!!
Дочь звали Яся, я лично сроду не видывал Ясь,
её подруга вообще из Перу, мы там
и не были и будем когда едва ли.
Кабы я был девицей, кабы я жил в Монреале,
я мог бы стать их руммейтом,
их коммунальным соседом,
мы бы встречались на кухне в реале
или бы сталкивались в коридоре,
я б выходил не вполне одетым,
словно борец-сумотори,
не смущаясь, гордясь
грудей своих величиною и сединой.
Мы обнимались бы тяжело
и расходились без суматохи,
я б и не думал про этих девчат,
я бы знала, что там, за стеной,
легче рисовых зёрен, брошенных на татами, ―
ну не татами, ну дохё! ―
вроде майских жуков, врезавшихся в стекло,
валятся на спину, вибрируют и жужжат,
воздух хватают ртами
при каждом вздохе.