ПАСЬЯНС
(Поэма)
Нагорели витые свечи,
На розетках растут сталактиты.
Серебряный звон курантов
И шум дождя за окном.
Потрескивая, ложатся карты
В пестрый узор угрюмый.
Раскладывает пасьянс любимый
Усталый и бледный поэт.
А мне, умудренному знаньем,
Понятны глухие тайны.
Я вижу, что вас ожидает,
Что карты вам говорят.
Так утром желтеют звезды
И ветер холодный тихнет,
Так солнце пылит, золотеет,
Садясь за зеленой волной.
Семерка треф ― встреча.
Желтеют дорожки парка,
Бегут в переплете веток.
И солнце бьет сквозь деревья,
Сплетая в траве узор.
Здесь много скрытых беседок,
Укромных зеленых приютов,
Где можно совсем незаметно
Растаять ночи и дни.
Где маки в траве, как пламя,
Где розовый шарик пионов,
На трость опираясь, гуляет
Бледный, тонкий поэт.
А за хозяином следом,
Серьезно в стороны глядя,
Идет старый рыжий бульдог,
Громко протяжно сопя.
Она вышла из-за поворота.
Минута ― в его объятьях.
А дальше?.. Дорожки парка,
Запутанный лабиринт.
Так много зеленых приютов,
Укромных, тенистых беседок.
Сердито один в траве бродит
С лицом старика бульдог.
Девятка червей – подозренье.
― Сегодня карты удачны! ―
В одиннадцатый раз все побиты.
― Маркиз, вам Фортуна смеется ―
Лукаво, как женщина. Но…
В темной гостиной далекой
Чуть слышен напев менуэта.
Беседе никто не мешает:
Ширмы, драпри и ковры.
Нельзя целоваться так пылко,
Нельзя целоваться так долго.
Желания тела всесильны,
Нетерпеливы и злы.
В ширмах китайских щелка,
А в щелке глаза шпиона.
Шпионы всегда гениальны,
Находчивы и ловки.
Назавтра маркиз получит
Письмо в голубом конверте,
Где встреча указана точно
Поэта с его женой.
Ну что же! Вот вам и деньги ―
Улыбка лукавой богини.
Что стоит грошик медный
В сравненьи с изменой Мадлэн.
Восьмерка треф – знанье.
Маркиз бродил в парке долго,
Искал влюбленных упорно,
Но в длинных аллеях тихо,
И гладкий песок молчит.
Он вдруг их увидел далеко,
Они шли, нежно обнявшись,
И скоро из глаз пропали
В зелени веток густых.
Он бросился вслед ― не догнал.
Так много скрытых приютов,
Укромных зеленых беседок,
Где можно совсем незаметно
Растаять ночи и дни.
О страшные карты ― пики:
Девятка, десятка и туз.
Ранние зори туманны,
Ранние зори холодны.
Они на опушке леса
В мягких пушистых плащах.
― Десять шагов. Начинайте!..
Раз. Два. Три!
Выстрел. Убит наповал.
И мчатся храпящие кони,
Мертвое тело в карете почуя. Бедный поэт.
Нагорели витые свечи
На розетках Сьерра-Невады.
Поэт, откинувшись в кресле,
Нюхает французский табак.
Ему мое знанье не нужно,
И он прорицать не любит.
Разложил он пасьянс старинный,
Чтоб вечернее время убить.
Сейчас куранты прозвонят полночь,
Старый лакей откроет двери
И громко: «Пожалуйте, сударь,
Ужин давно готов!» .
1920