Как неправильно это,/ что весь горизонт окольцован
перстнем бывшего солнца,/ которое запад унес, ―
сохранялась всего лишь/ полоска закатной подковы,
а с востока на небо/ вечерний ложился начес.
И казалось, что если/ посмотришь на дым золотистый,
на опал драгоценный,/ на полуовал, полунимб, ―
то из дальнего света/ каким-то манером лучистым
заблистает надежда,/ которая снится больным.
Мы б тогда перестали/ слоняться, как сбитые с толку,
и при этом гадая,/ а свыше ли так суждено:
забывать, как и прежде,/ о сладости братства и долга, ―
не живя, а дрейфуя/ на смысле, забытом давно.
И казалось, что если/ зажить умудренно и зорко,
то и бедному слову/ хоть капля достанется в рот, ―
«время действия ― сумрак,/ а место ― Французская Горка,
на востоке вечерний/ уже проступает налет…»
1980