Горят под прахом, пеплом, морем, льдом,
Забытые поверьем и былиной,
Скрижали дел, что́ врезал коготь львиный
Начальной воли на пласту рудо́м.
Питавший чистых золотым плодом
От Древа Жизни, остров лебединый
Давно застыл гиперборейской льдиной;
Погиб Атлант в потопе вод седом.
Соревновал с огнем песок пустыни
Изглаживать преступные святыни,
И память стерлась первозданных чар.
Но хочет Сфинкс ― гляди ― поднять ресницы,
И тускло рдеют, как глухой пожар,
Былого отреченные страницы.
Забытые поверьем и былиной,
Скрижали дел, что́ врезал коготь львиный
Начальной воли на пласту рудо́м.
Питавший чистых золотым плодом
От Древа Жизни, остров лебединый
Давно застыл гиперборейской льдиной;
Погиб Атлант в потопе вод седом.
Соревновал с огнем песок пустыни
Изглаживать преступные святыни,
И память стерлась первозданных чар.
Но хочет Сфинкс ― гляди ― поднять ресницы,
И тускло рдеют, как глухой пожар,
Былого отреченные страницы.
