Светило дня сияющей печатью
Скрепляет в небе приговор судеб:
И то, что колос было, стало хлеб;
Законом то, что было благодатью.
И, Фебову послушное заклятью,
Возможное, как тень, бежит в Эреб;
Лишь нужное для роковых потреб
Пощажено лучей копьистой ратью.
Но духу чужд, враждебен этот суд, ―
И крылья Памяти меня несут
В край душ, вослед несбыточной Надежде.
Там обнимаю мертвую Любовь,
И в части сердца, трепетные прежде,
Лью жарких жил остаточную кровь.
Скрепляет в небе приговор судеб:
И то, что колос было, стало хлеб;
Законом то, что было благодатью.
И, Фебову послушное заклятью,
Возможное, как тень, бежит в Эреб;
Лишь нужное для роковых потреб
Пощажено лучей копьистой ратью.
Но духу чужд, враждебен этот суд, ―
И крылья Памяти меня несут
В край душ, вослед несбыточной Надежде.
Там обнимаю мертвую Любовь,
И в части сердца, трепетные прежде,
Лью жарких жил остаточную кровь.
