Чистотел отцвел и донник, звук протяжный отзвучал,
голубь сел на подоконник, твердым клювом постучал.
Глядь ― уже стекло разбито, по стеклу ползет змея,
все прошедшее забыто, ничего не помню я.
Я не помню, ты не помнишь, мы не помним, он забыл,
сквозь двойные рамы смотрит Волга желтая, как Нил.
И волною шелушится тело влажное ее…
Чисто вымыта посуда, накрахмалено белье.
И в домах пятиэтажных поселился прочный быт,
как усопший в недрах влажных треугольных пирамид.
Чьи угодья, чьи владенья разместились там и тут?
Как кирпичные растенья из земли сырой растут?
Почему сидят у окон запотевших млад и стар?
Что за каменные листья дом трясет на тротуар?
― Там, где дом кирпичный вырос,/ призрак царственный возник
и вокруг него папирус расплодился и тростник.
Волны Нила ледяные бьются с силой в берега,
и орехи водяные прячут острые рога.