Жизнь летит на всех парах, а за нею ночью мглистой
вьется время, словно прах или пепел серебристый.
Жребий наш, удел, судьба, кто не судится, тот судит.
Но прощенья без суда, говорят, уже не будет.
Слышен звук шестой трубы, а в воде, как в Польше панской,
рыб осыпаны горбы чешуею мусульманской.
Не шумит листвою сад, и без образа и вида
в небе сумрачном горят звезды желтые Давида.
вьется время, словно прах или пепел серебристый.
Жребий наш, удел, судьба, кто не судится, тот судит.
Но прощенья без суда, говорят, уже не будет.
Слышен звук шестой трубы, а в воде, как в Польше панской,
рыб осыпаны горбы чешуею мусульманской.
Не шумит листвою сад, и без образа и вида
в небе сумрачном горят звезды желтые Давида.