С каменного обрыва ты видишь след
не корабля, не рыбы, не жизни ― нет,
вьётся кипучий сад, белопенный лес
тёмной волны, бегущей наперерез
не голубому Богу и даже не
ветру и сердцу, а просто другой волне.
Был этот хлеб горяч и горчичник жгуч.
Проговорившись, щурясь на медный луч,
скажешь, что море в сумерках пятый год
мойвой сырою пахнет и йодом жжёт.
Здесь ли под утро пекарь с одной женой
дрожжи мешал сухие с мукой ржаной?
Так и уходит голос туда, где печь
пышет и ропщет, тщась превратиться в речь,
где на полене щедро кипит смола ―
под топором лоза, и во рту зола…
1990-2000