Сколько нажито, сколько уступлено яме земляной,/ без награды, за так,
пролетают снежинки ночными роями, с хлебом-солью/ в лучистых руках,
и не в плоский аид, не в преддверие рая ― на оливковый,/ глинистый крит
попадёшь ты, где небо от края до края электрической/ медью искрит,
просторечную ночь в сапожищах армейских коротать,/ и сцепления дней
разнимать в лабиринте корней арамейских, половецких,/ латинских корней,
отражённых в кривом Зазеркалье, под кровом
олимпийского гнева, трубя
в безвоздушную бронзу ― чтоб быкоголовый
замирал, вдруг услышав тебя.
29 января 1996