Посмотри, мой любезный, мой нежный друг,
каково вокруг ―
Слишком запах затхл, слишком выцвел цвет,
слишком мерзок звук.
Слишком смутен смысл, слишком явен бред.
На исходе лет
что-то стал мне страшен, Наташа, вдруг
с миром тет-а-тет.
Слишком этим мне кажется этот свет.
Слишком прост ответ ―
ах, дружочек, что там ни говори,
тут мне места нет.
Тут, под сенью клюкв, в этих попурри
тонет наш дуэт.
2
А в придачу к этому, вот смотри,
каково внутри ―
у меня, к сожаленью, Наташа, там,
как тебе ни ври,
как себе ни ври, никакой не храм,
а бардак и хлам
и похабные кадры из «Bad girls ― 3 [три]»,
подростковый срам.
Там бывает, ангел мой, по ночам
жарко всем чертям!
Самому мне жутко и тошно аж ―
форменный бедлам.
Ложь и злость, Наташенька, раж и блажь,
тарарам и гам.
3
Вот таков и пребудет таким, Наташ,
данный нам пейзаж,
и таков же, не лучше ничуть, слуга
непокорный ваш.
Вот и вся, Наташенька, недолга ―
звук и знак слагать,
заговаривать похоть, глушить мандраж,
без зазренья лгать.
Этих строк бесчисленных мелюзга,
этих букв лузга,
чем еще прикажешь, Наташа, крыть?
Нечем ни фиГа.
И по этим причинам-то, может быть,
так ты дорога.
4
И по этим причинам нельзя забыть
весь твой внешний вид,
весь твой смысл, и запах, и цвет, и вкус
не избыть, не смыть.
И поэтому снова я льщусь и тщусь,
матерюсь и злюсь,
и едва различимую эту нить
оборвать боюсь.
Ах, под сенью мирных и строгих муз
наш с тобой союз
как прекрасен был бы. Но нет его ―
вот ведь в чем конфуз.
Впрочем, ладно. Чего уж там. Ничего.
Я привык, Натусь.
5
Нету, Ната, практически ничего,
кроме одного,
кроме счастья и, ты уж прости, беды,
только и всего.
Только сердце екнуло с высоты ―
Что же ты? Эх, ты!
Сообщенья бедного моего
не считала ты.
И средь хладной и вечной сей пустоты,
млечной немоты
сам не свой я давно уже, весь я твой.
Мне вообще кранты!
До чего же надо мне быть с тобой ―
если б знала ты!
6
Ах, когда бы, дружок невозможный мой,
ты была б со мной,
я бы так бы, Наташенька, был бы жив,
как никто другой!
Знаю я, сослагательный сей мотив
скучен и плаксив,
и смешон лирический сей герой,
как сентябрь, плешив,
как вареник ленив, как Фарлаф хвастлив.
Сих страстей надрыв
так претит тебе, Ташенька. Я молчу,
губы закусив.
Я стараюсь. Но так я тебя хочу ―
неизбежен срыв.
7
Рецидив неизбежен. И я опять
на себя пенять
буду вынужден, Ташенька, потому,
что опять пугать
я начну тебя, девочка. Твоему
не понять уму
и сердечку робкому не понять
эту муть и тьму.
Иногда непонятно мне самому,
все же почему
я с такою силой к тебе прильнул.
Не малыш Амур ―
посерьезней кто-то в меня стрельнул,
судя по всему!
8
Виртуально блаженство мое, Натуль,
и ночей разгул.
Виртуальна ты. Актуален страх.
Что-то чересчур,
что-то здесь, мой маленький друг, не так!
Слишком мрачен мрак,
слишком явен бред, слишком слышен гул,
слишком близко враг.
Поцелуй меня, Таша. И рядом ляг.
Это все пустяк.
Это просто так, ты не злись, пойми!
Просто я дурак.
Просто я почти исчерпал лимит ―
без тебя никак!
9
Просто вспомни вешние те холмы,
где стояли мы,
где стоял я, лох, пред твоим лицом,
собираясь взмыть
в эмпиреи. Давай же с тобой вдвоем
поминать о том.
Сбереги меня, ангел, к себе возьми.
Посети мой дом.
Я тебе пригожусь. Ты поймешь потом
оным светлым днем,
ты поймешь и простишь мне, ведь правда, Таш?
Станет нипочем,
что вокруг такой вот как есть пейзаж,
а внутри вдвоем
мы подправим, подчистим и ложь, и блажь.
Эй, ты где? Пойдем!
Эй, пожалуйста! Где ты, мой ясный свет?..
А тебя и нет.
Москва ― Готланд ― Москва ― Вена―/ Линц ― Москва ― Лана ― Венеция ― Москва
Конец