Бой быков! / Бой быков! / Бой! / Бой!
Прошибайте/ проходы/ головой!
Сквозь плакаты,/ билеты,/ номера ―
веера,/ эполеты,/ веера!..
Бой быков! / Бой быков! / Бой! / Бой!
А в соседстве/ с оркестровой трубой,
поворачивая/ черный/ бок,
поворачивался/ черный/ бык.
Он томился, стеная:/ «Ммм-у!..
Я бы шею отдал/ ярму,
у меня перетяжки/ мышц,
что твои рычаги,/ тверды, ―
я хочу для твоих/ домищ
рыть поля и таскать/ пуды-ы…»
Но в оркестре гудит/ труба,
и заводит печаль/ скрипач,
и не слышит уже/ толпа
придушенный бычачий/ плач.
И толпе нипочем! / Голубым плащом
сам торреро укрыл плечо.
Надо брови ему/ подчернить еще
и взмахнуть/ голубым/ плащом.
Ведь недаром улыбка/ на губках той,
и награда ему/ за то,
чтобы, ярче розы/ перевитой,
разгорался/ его задор:
«Тор
реа
дор,
веди
смелее
в бой!
Торреадор!
Торреадор!»
Пускай грохочет в груди задор,
песок и кровь ― твоя дорога,
взмахни плащом, торреадор,
плащом, распахнутым широко!..
Рокот кастаньетный – цок-там и так-там,
донны в ладоши подхлопывают тактам.
Встал торреадор, поклонился с тактом, ―
бык! / бык!! / бык!!!
Свинцовая муть повеяла.
― Пунцовое! / ― Ммм-у! / ― Охейло!
А ну-ка ему, скорей ― раз!
Бык бросился. / ― Ммм-у! / ― Торрейрос.
Арена в дыму. Парад – ах!
Бросается! / ― Ммм-у! / ― Торрада!
Беснуется галерея,
Торреро на… / ― Ммм-у! / ― Оррейа!
Развеялась, растаяла
галерея и вся Севилья,
и в самое бычье хайло
впивается бандерилья.
И ― раз,/ и шпагой/ в затылок/ влез.
И красного черный ток,
и птичьей стаей/ с окружных мест
за белым платком/ полетел платок.
Это:/ Ура! / ― Браво!! / ― Герой!!!
― Слава ему! / ― Роза ему!
А бык/ даже крикнуть не может:/ ой!
Он/ давится хриплым:/ «Ммм-уу…
Я шею/ хотел отдать/ ярму,
ворочать/ мышц/ шатуны,
чтоб жить/ на прелом/ его корму…
Мммм… / нет/ у меня/ во рту/ слюны,
чтоб/ плюнуть/ в глаза/ ему!..»
1925