Маленькую повесть о большом
я пишу рукою торопливой:
воробей был жалок и смешон,
куст ― обыкновенною крапивой.
Если соблюдать соцреализм,
так бы и осталась повесть эта
до конца похожею на жизнь
без необычайного сюжета.
Не было б, наверно, у ветвей
темных роз, вздыхающих глубоко,
и не появился б соловей,
выселенный нами после Блока.
К счастью, двое мимо дома шли,
мимо неприветливого зданья;
именно вот там они нашли
место для счастливого признанья.
И казалось ― не хватало рук,
чтоб сжимать прижавшееся тело,
и могла поэзия вокруг
превращать весь мир во что хотела!
И я знаю: цвел огромный куст,
несся в небо щекот соловьиный,
все стихи читались наизусть,
мчались водопады и лавины…
Остальное ― дело воробья
и ветвей крапивы перед дверью.
Что ж меня касается ― то я
в превращенья всяческие верю.
10 июля 1958