ТУМАН В ОБСЕРВАТОРИИ
Весь день по Крыму валит пар
от Херсонеса/ до Тамани.
Закрыт забралом полушар ―
обсерватория в тумане.
Как грустно! / Телескоп ослеп,
на куполе капель сырая;
он погружен в туман, как склеп
невольниц,/ звезд Бахчисарая.
В коронографе,/ на холме,
еще вчера я видел солнце,
жар хромосферы,/ в бахроме,
в живых и ярких заусенцах.
Сегодня всё задул туман,
и вспоминаю прошлый день я
как странный зрительный обман,
мираж в пустыне сновиденья.
Туман,/ а за туманом ночь,
где звезды/ страшно одиноки.
Ничем не может им помочь
их собеседник одноокий.
Темно. / Не в силах он открыть
свой глаз шестнадцатидюймовый.
Созвездьям некому открыть
весть о судьбе звезды сверхновой.
Луну я видел/ с той горы
в колодце/ чистого стекольца:
лежали как в конце игры
по ней разбросанные кольца.
Исчезли горы и луна,
как фильм на гаснущем экране,
и мутно высится/ одна
обсерватория в тумане.
Я к башням подходил не раз,
к их кругосветным поворотам.
Теперь―/ молекулярный газ,
смесь кислорода с водородом,
во всё проник,/ везде завяз,
живого места не осталось.
Туман вскарабкался на нас,
как Крабовидная туманность.
Вчера,/ когда закат погас,
я с поднадзорным мирозданьем
беседу вел/ с глазу на глаз,
сферическим укрытый зданьем.
Я чувствовал объем планет,
и в Мегамир сквозь светофильтры
мы двигались,/ как следопыты.
И вдруг ― меня на свете нет…
Я только пар,/ только туман,
плывущий вдаль,/ валящий валом,
вползающий в ночной лиман,
торчащий в зубьях перевалов,
опалесцентное пятно
вне фокуса,/ на заднем плане…
И исчезаю ― заодно
с обсерваторией,/ в тумане…
1964