Поэма о шести утятах заглохшего пруда
Рассказанная Арлекином, живущим в старой усадьбе вместе с Коломбиной и фокс-терьером
(Отрывок из «Свадебного путешествия Арлекина и Коломбины в далекие русские страны»)
У нас ― полдюжины утят,
Которые все вместе весят
Не более, чем женский взгляд
Иль чем листок вот этих песен.
Одеты в желто-белый пух,
С чернильной кляксой вместо взгляда,
Они с рассвета ловят мух
В пруде покинутого сада.
Их жизнь безумно хороша:
Нырять! Дышать теплом и светом!
Но правда ― в каждом тельце этом
Есть грусть и, кажется, душа?
Я, Коломбина и собака ―
Мы знаем каждого из них:
Вот этот, жалкий, странно тих,
А тот ― драчун и забияка.
Тот ― болен (нервы… диабет…);
Он вечно платит дань страданьям
И удлиняет свой обед,
Лечась усиленным питаньем.
Хромая, он для ловли мух
По сонной влаге дали водной
Присноровил большой лопух
Для роли яхты быстроходной.
Пусть корма полон сад и двор: ―
Моряк в душе, он ищет все же
Того, что на морской простор
Немного, может быть, похоже.
Больной, далекий от всего,
Он так необъяснимо жалок!
И Коломбина для него
Кладет в лопух букет фиалок.
Особняком среди других,
Четвертый с пятым вечно вместе,
И отношения у них
Почти как жениха к невесте.
Но, позабыв о всем другом,
Для дополнения картины,
Я расскажу вам о шестом,
Влюбленном в ножку Коломбины.
Философ с желтым хохолком,
Балетоман с душой поэта, ―
Он мало думает о том,
Как непослушна ножка эта!
Он так наивен, он влюблен
Так просто, так безумно мило,
Что даже не мечтает он,
Чтоб и она его любила!
Он целый день у милых ног
Проводит, робкий и неловкий,
И трет о шелковый чулок
Свою мохнатую головку.
Грустя, он сторожит чулки,
Когда хозяйка ищет броду,
И кляксой, полною тоски,
Глядит в мелькающую воду.
Он утром пьет cafe` — au-lait
В большой кровати, вместе с нами,
Он ночью спит в ее туфле
И душится ее духами.
И Коломбина так горда:
Она теперь почти что Леда!
Ведь сердцу женскому всегда
Приятна лишняя победа!
И только где-то под столом
Наш белый фокс ворчит сердито,
И грусть собачья о былом
В глазах полузакрытых скрыта.
Утенок! Милый! Ты украл
От нас немного Коломбины,
Но я… простил, а фокс не знал,
Что быть ревнивым нет причины!
Прелестный маленький царек,
Coty коварным опьяненный,
С душой таинственно-влюбленной
В гарем, чей евнух башмачок!..
Твои глаза любить сумели,
И я завидую тебе,
Твоей безоблачной судьбе,
Наивной, как тона пастели…
О, быть любимым, ― только так…
Немного… ― но безумно нежно!
Как ты, не знать, что каждый шаг
Ведет к тому, что неизбежно!
Не говорить красивых фраз,
Забыть, что существуют глазки, ―
Чтоб мир кончался и для нас
Гораздо ближе… ― до подвязки!