Руины
Храм рушится, за камнем камень. Травы
По фризам стелятся и глушат архитравы ―
И в твердом мраморе, где он закован был ―
Тот бой, что навсегда вдвоем соединил
Кентавра дикого со смелой амазонкой ―
Ломался день за днем, и вот теперь замолк он
Под бременем ветров, и вьюги, и дождей.
Не новая весна ползет из всех щелей.
Аканта нежная опять листвой покрыта,
И к богу на плечо, чья голова отбита,
Садится горлица и мед несет пчела,
Богиня павшая среди цветов легла,
Что льнут к ее губам и дремлют на ланитах.
Пусть Нимфа нежная и пусть Тритон сердитый
Ржавеют на своих медалях, ― все равно:
Апрелю каждый год играть разрешено
На флейтах двух своих, рассветной и закатной.
Жизнь в прежние края опять спешит обратно,
Всегда прекрасная и улыбаясь вновь,
И снова рвать букет в поля идет любовь,
Не думая о том, что те цветы с шипами,
Которых там она касается руками,
Таят в себе одних, не признаваясь ей,
И коготь времени, и тело прошлых дней.