Мирская дума
Не гуси в отлет собирались,
Не лебеди на озере скликались, ―
Подымались мужики ― пудожане,
С заонежской кряжистой карелой,
С каргопольскою дикой лешнею,
Со всей полесной хвойной силой,
Постоять за крещеную землю,
За зеленую матерь-пустыню,
За березыньку с вещей кукушкой…
Из-под ели двадесять вершинной,
От сиговья Муромского плеса,
Подымался Лазарь преподобный
Ратоборцам дать благословенье,
Провещать поганых одоленье…
Вопрошали Лазаря лешане,
Каргополы, чудь и пудожане:
«Источи нам, Лазаре всечудный,
На мирскую думу сказ медвяный:
Что помеха злому кроволитью ―
Ум-хитрец аль песня-межеумка,
Белый воск аль черное железо?»
Рек святой: «Пятьсот годин в колоде
Почивал я, об уме не тщася,
Смерть моих костей не обглодала,
Из телес не выплавила сала,
Чтоб отлить свечу, чей брезг бездонный
У умерших теплится во взоре,
По ночному кладбищу блуждает,
Черепа на плитах выжигая;
А железо проклято от века:
Им любовь пригвождена ко древу,
Сожаленью ребра перебиты,
Простоте же в мир врата закрыты.
Белый воск и песня-недоумка
Истекли от вербы непорочной:
Точит верба восковые слезы
И ведет зеленый тайный причит
Про мужицкий рай, про пир вселенский,
Про душевный град, где «Свете Тихий».
И тропарь зеленый кто учует,
Тот на тварь обуха не поднимет,
Не подрубит яблони цветущей
И веслом бездушным вод не ранит…»
Поклонились Лазарю лешане,
Каргополы, лопь и пудожане:
«Сказ блаженный, как «баю» над зыбкой,
Что певала бабка Купариха
У Дедери Храброго на свадьбе.
Был Дедеря лют на кроволитье,
После ж песни стал как лист осенний:
Сердцем в воск, очами в хвой потемки,
А кудрями в прожелть листопада».