Песнь Солнценосца
Три огненных дуба на пупе земном,
От них мы три жёлудя-солнца возьмем:
Лазоревым ― облачный хворост спалим,
Павлиньим ― грядущего даль озарим,
А красное солнце ― мильонами рук
Подымем над миром печали и мук.
Пылающий кит взбороздит океан,
Звонарь преисподний ударит в Монблан;
То колокол наш ― непомерный язык,
Из рек бечеву свил архангелов лик.
На каменный зык отзовутся миры,
И демоны выйдут из адской норы,
В потир отольются металлов пласты,
Чтоб солнца вкусили народы-Христы.
О демоны-братья, отпейте и вы
Громовых сердец, поцелуйной молвы!
Мы ― рать солнценосцев на пупе земном ―
Воздвигнем стобашенный, пламенный дом:
Китай и Европа, и Север и Юг
Сойдутся в чертог хороводом подруг,
Чтоб Бездну с Зенитом в одно сочетать.
Им Бог ― восприемник, Россия же ― мать.
Из пупа вселенной три дуба растут:
Премудрость, Любовь и волхвующий Труд…
О молот-ведун, чудотворец-верстак,
Вам ладан стиха, в сердце сорванный мак;
В ваш яростный ум, в многострунный язык,
Я пчелкою-рифмой, как в улей, проник,
Дышу восковиной, медынью цветов,
Сжигающих Индий и волжских лугов!..
Верстак ― Назарет, наковальня ― Немврод,
Их слил в песнозвучье родимый народ:
«Вставай, подымайся» и «Зелен мой сад» ―
В кровавом окопе и в поле звучат…
«Вставай, подымайся», ― старуха поет,
В потемках телега и петли ворот,
За ставней береза и ветер в трубе
Гадают о вещей народной судьбе…
Три жёлудя-солнца досталися нам ―
Засевный подарок взалкавшим полям:
Свобода и Равенство, Братства венец ―
Живительный выгон для ярых сердец.
Тучнейте, отары голодных умов,
Прозрений телицы и кони стихов!
В лесах диких грив, звездных рун и вымян
Крылатые боги раскинут свой стан,
По струнным лугам потечет молоко,
И певчей калиткою стукнет Садко:
«Пустите Бояна ― рублёвскую Русь,
Я тайной умоюсь, а песней утрусь,
Почестному пиру отвешу поклон,
Румянее яблонь и краше икон:
Здравствуешь, Волюшка-мать,
Божьей Земли благодать,
Белая Меря, Сибирь,
Ладоги хлябкая ширь!
Здравствуйте, Волхов-гусляр,
Степи великих Бухар,
Синий моздокский туман,
Волга и Стенькин курган!
Чай, стосковались по мне,
Красной поддонной весне,
Думали ― злой водяник
Выщербил песенный лик?
Я же ― в избе и в хлеву,
Ткал золотую молву,
Сирин мне вести носил
С плах и бескрестных могил.
Рушайте ж лебедь-судьбу,
В звон осластите губу,
Киева сполох-уста
Пусть воссияют, где Мcта.
Чмок городов и племен
В лике моем воплощен,
Я ― песноводный жених,
Русский яровчатый стих!»