Я человек, рожденный не в боях,
А в горенке с муравленою печкой,
Что изразцовой пестрою овечкой
Пасется в дрёме, супрядках и снах
И блеет сказкою о лунных берегах,
Где невозвратнее, чем в пуще хвойный прах,
Затеряно Светланино колечко!
Вот почему яичком в теплом пухе
Баюкая ребячий аромат,
Ныряя памятью, как ласточки в закат,
В печную глубину краюхи,
Не веришь желтокожей голодухе,
Что кровью вытечет сердечный виноград!
Ведь сердце ― сад нехоженый, немятый!
Пускай в калитку год пятидесятый
Постукивает нудною клюкой, ―
Садовнику за хмурой бородой
Смеется мальчик в ластовках лопарских,
В сапожках выгнутых бухарских,
С былиной-нянюшкой на лавке:
Она была у костоправки
И годы выпрядает пряжей…
Навьючен жизненной поклажей,
Я всё ищу кольцо Светланы,
Рожденный в сумерках сверчковых,
Гляжу на буйственных и новых,
Как смотрит тальник на поляны,
Где снег предвешний, ноздреватый
Метут косицами туманы, ―
Побеги будут терпко рьяны,
Но тальник чует бег сохатый
И выстрел… В звезды ли иль в темя?..
Кольцо Светланы точит время,
Но есть ребячий городок
Из пуха, пряжи и созвучий,
Куда не входит зверь рыкучий
Пожрать волшебный колобок.
И кто в громах рожден, как тучи,
Тем не уловится текучий,
Как сон, запечный ручеек!
Я пил из лютни жемчуговой
Приго́ршней, сапожком бухарским,
И вот судьею пролетарским
Казним за нежность, тайну, слово,
За морок горенки в глазах, ―
Орланом ― иволга в кустах.
Не сдамся! Мне жасмин ограда
И розы алая лампада,
Пожар нарцисса, львиный зев!
Пусть дубняком стальной посев
Взойдет на милом пепелище ―
Лопарь забрел по голенище
В цимбалы, в лукоморья скрипки
Проселком от колдуньи-зыбки
Чрез горенку и дебри-няни,
Где заплутали спицы-лани,
Бодаясь с нитью ярче сказки!
Уже Есенина побаски
Измерены, как синь Оки,
Чья глубина по каблуки,
Лишь в пасмо серебра чешуйки…
Но кто там в росомашьей чуйке,
В закатном лисьем малахае,
Ковром зари, монистом бая,
Прикрыл кудрявого внучонка? ―
Иртыш пелёгает тигренка ―
Васильева в полынном шелке…
Ах, чур меня! Вода по холки!
Уже о печень плещет сом ―
Скирда кувшинок ― песен том! ―
Далече ― самоцветны глуби…
Я ― человек, рожденный в срубе,
И гостю с яхонтом на гу́бе,
С алмазами, что давят мочку,
Повышлю в сарафане дочку, ―
Ее зовут Поклон до земи, ―
От Колывани, снежной Кеми,
От ластовок ― шитья лопарки,
И печи ― изразцовой ярки, ―
Ведунья падка до купав,
Иртышских и шаманских трав!
Авось, испимши и поемши,
Она ершонком в наши верши
Загонит перстенек Светланы!
И это будет раным-рано,
Без слов дырявых человечьих,
Когда на розовых поречьях,
Плывет звезда вдоль рыбьих троп,
А мне доской придавят лоб,
Как повелося изначала,
Чтоб песня в дереве звучала!
1933