
Я вышел. Вкруг меня, как по приказу,
Восстала жизнь, оформилось ничто.
Гудя, ревя, мыча ― рванулись сразу
Стада людей, трамваев и авто.
Я в центре возникающего мира.
По радиусам от меня бегут
Деревья, камни, храмы и трактиры,
Где суетятся смерть, любовь и труд.
Мир призраков, свободный и безбрежный,
Вдруг воплотился, ожил и живет,
И, повинуясь воле центробежной,
Встает и крепнет, ширится, растет.
Мне каждый шаг являет воплощенье:
Вот дом возник из дыма и песка,
Взглянул ― и вот, в невероятной лени,
Катятся голубые облака…
Моим хотеньем, чувственным и грубым,
Рожден пленительный и сложный мир:
Летит авто, дымятся в небе трубы,
И реют звуки еле слышных лир.
Восстала жизнь, оформилось ничто.
Гудя, ревя, мыча ― рванулись сразу
Стада людей, трамваев и авто.
Я в центре возникающего мира.
По радиусам от меня бегут
Деревья, камни, храмы и трактиры,
Где суетятся смерть, любовь и труд.
Мир призраков, свободный и безбрежный,
Вдруг воплотился, ожил и живет,
И, повинуясь воле центробежной,
Встает и крепнет, ширится, растет.
Мне каждый шаг являет воплощенье:
Вот дом возник из дыма и песка,
Взглянул ― и вот, в невероятной лени,
Катятся голубые облака…
Моим хотеньем, чувственным и грубым,
Рожден пленительный и сложный мир:
Летит авто, дымятся в небе трубы,
И реют звуки еле слышных лир.