Пирушка звенит холостая.
Читает стихи лицеист.
Овеянный раннею славой
В рассвете своем дорогом,
Веселый,
Задорный,
Кудрявый…
И все замолчали кругом.
И видят ― мечами хранимый,
В полуденном, ясном огне.
Огромною едет равниной
Руслан-богатырь на коне.
И новые, полные мести,
Сверкающие стихи, ―
Россия ― царево поместье ―
Леса,
Пустыри,
Петухи.
И все несравненное это
Врывается в сладкий уют.
Качают гусары поэта
И славу поэту поют.
Запели большую, живую
И радостную от души,
Ликуя, идут вкруговую
Бокалы, стаканы, ковши.
Наполнена зала угаром,
И сон, усмиряющий вновь,
И лошади снятся гусарам,
И снится поэту любовь.
Осыпаны трубок золою,
Заснули они за столом…
А солнце,
Кипящее, злое,
Гуляет над Царским селом.
Читает стихи лицеист.
Овеянный раннею славой
В рассвете своем дорогом,
Веселый,
Задорный,
Кудрявый…
И все замолчали кругом.
И видят ― мечами хранимый,
В полуденном, ясном огне.
Огромною едет равниной
Руслан-богатырь на коне.
И новые, полные мести,
Сверкающие стихи, ―
Россия ― царево поместье ―
Леса,
Пустыри,
Петухи.
И все несравненное это
Врывается в сладкий уют.
Качают гусары поэта
И славу поэту поют.
Запели большую, живую
И радостную от души,
Ликуя, идут вкруговую
Бокалы, стаканы, ковши.
Наполнена зала угаром,
И сон, усмиряющий вновь,
И лошади снятся гусарам,
И снится поэту любовь.
Осыпаны трубок золою,
Заснули они за столом…
А солнце,
Кипящее, злое,
Гуляет над Царским селом.