ЗЕМЛЯЧКАМ
Снова Киев. / И девушки/ нежной, певучей осанки:
Все ― такие, как вы. / Но не встретить на улицах вас,
Довоенные девочки,/ детство мое,/ киевлянки!
Мои взрослые сверстницы,/ где вы и как вы сейчас?
Я не к вашим ногам/ припадал молодыми губами,
Все не вам объяснял,/ что пытался себе объяснить.
Я оставил вас в детстве,/ одних,/ словно мертвую память, ―
Обронил, словно можно/ частицу себя обронить.
Мы встречались порой. / Говорили. / Мне некогда было:
Я проделывал путь,/ пробивая дорогу плечом.
Боль эпохи моей/ подняла меня,/ сердце пронзила,
Отделила от вас,/ словно были вы здесь ни при чем.
Словно это не вы/ и не горькие ваши романы,
Ваши браки, разводы,/ смятенья/ и схватки с тоской.
Той любви, что хотели,/ мечтали о ней постоянно, ―
Той любви вдруг не стало,/ а вы не умели с другой.
Знал я это,/ но знал не про вас. / Я разыгрывал роли.
От безвкусицы южной зверел,/ вам не верил порой…
Чушь. / Ведь боль остается/ в любой аффектации ― болью.
А судьба остается/ в любом проявленьи ― судьбой…
Что же делать? / Живем. / И дела наши вовсе не плохи.
Если что и не так―/ это все-таки жизнь, а не крест.
За гарантию счастья/ не спросишь с минувшей эпохи.
За любовь не получишь/ с давно отшумевших торжеств.
Но не вы эти девушки/ нежной, певучей осанки,
Что спешат,/ как спешили,/ сияя доверием/ вы.
Я ищу вас везде. / Я такой же, как вы, киевлянки, ―
Та же южная кровь,/ лишь обдутая ветром Москвы.
Я такой же, как вы. / Так откуда в душе ощущенье
Самой подлой вины,/ словно стал я банкротом сейчас.
Словно мог я вас всех полюбить,/ увести от крушенья.
Все мечты вам спасти―/ и по глупости только/ не спас.
1962