Народ ослышался. Прохладный Холидей
стал мерзлым Голодаем ― Декабристов.
Вот кладбище Смоленское. Так близко
его кресты сквозь скрещенных ветвей…
Похоже, я смотрю не с берега другого
реки Смоленки, и погост ―
еще не сей пустырь, но есть пустынный мост,
откуда смотришь вниз на отраженья звезд
от неба черного, пустого.
Там кладбище Смоленское. Смола
с мольбою перемешанного мрака,
что загустел во времени, однако,
еще и нынче плоть его тепла.
Похоже, и в земле дыханье сохраняет
свое животное тепло,
и тот сырой туман, каким заволокло
стекло истории, пустынное стекло, ―
он и студит, и согревает.
Октябрь ― ноябрь 1971
стал мерзлым Голодаем ― Декабристов.
Вот кладбище Смоленское. Так близко
его кресты сквозь скрещенных ветвей…
Похоже, я смотрю не с берега другого
реки Смоленки, и погост ―
еще не сей пустырь, но есть пустынный мост,
откуда смотришь вниз на отраженья звезд
от неба черного, пустого.
Там кладбище Смоленское. Смола
с мольбою перемешанного мрака,
что загустел во времени, однако,
еще и нынче плоть его тепла.
Похоже, и в земле дыханье сохраняет
свое животное тепло,
и тот сырой туман, каким заволокло
стекло истории, пустынное стекло, ―
он и студит, и согревает.
Октябрь ― ноябрь 1971