В космос тела, в живую воронку
рвется яркий поток.
Ошарашенный путник смотрит вдогонку,
за спиральный цепляясь цветок.
Горловина плывучая синего смерча
над затылком застыла. О свет
ударяется разум ― и слепнет, заверчен
отраженным движеньем планет.
Кожа ― в дырках. Ни дома, ни крыши;
даже в чаше цветка
не уютнее сердцу, не тише,
чем на площади красной, где зреют войска.
Но ― всегда на Востоке. И с каждой попыткой
быть Европой ― все глубже сидим
в яме лотоса, над виноградной улиткой,
обладающей домом живым…
ноябрь 1976